Я знал, кто будет охотиться за мной, но не учел где. Надо же быть таким идиотом!

 Пэтси никогда не изменится. Какого черта я поверил ей?!

 Мне хотелось поверить, хотелось положить конец этой долгой дурацкой вражде.

 Так мне и надо.

 Грантчестер стоял в шести футах от меня.

 – Где «Честь Кинлохов»? – спросил он.

 Вот так сюрприз! Ему-то зачем это знать? Он подал знак парню в боксерских перчатках, и тот нанес мне удар в живот. О-ох! Да еще я дернулся от боли, и в горло мне впилась веревка. Адова мука!

 – Где «Золотой кубок короля Альфреда»? Сумка для гольфа. Шкафчик. Клуб. Шотландия.

 Попробуй, доберись туда.

 Удар в ребра. Меркнет сознание. Дальше, кажется, некуда, но, похоже, это только начало. Проклятье!

 – Айвэн переправил кубок тебе? Где кубок? Спроси у Самого.

 Еще один прицельный удар. Мир содрогнулся у меня перед глазами.

 Где мой телохранитель, черт бы его побрал?! Сэртис подскочил к Грантчестеру и взвизгнул:

 – Где Гольден-Мальт? Пусть скажет, куда он его упрятал!

 Бандит в боксерских перчатках – тот ублюдок, что спрашивал меня в горах: «Где это?» Скотина!

 – Где Гольден-Мальт? – спросил Грантчестер. Я молчал. Мучительное решение.

 Сэртис от нетерпения подпрыгивал, как мячик.

 – Заставьте его сказать. Дайте ему покрепче. Еще, еще!

 Я отрешенно подумал о том, что предпочел бы, наверное, умереть, чем спасовать перед Сэртисом. У Оливера Грантчестера были другие интересы, чем у мужа Пэтси.

 – Где твоя мать? – спросил адвокат. В Девоне, подумал я. Хвала Господу! Удар.

 Он, кажется, спятил, если думает, что я отвечу ему.

 – Где Эмили Кокс?

 Тоже в безопасности, слава Богу. Удар.

 – Где сестра Нормана Кворна?

 От полученных ударов стало трудно дышать. Я не мог бы сейчас ответить Грантчестеру, даже если бы захотел.

 Он приблизился и, остановившись в метре от меня, уже не спросил, а рявкнул:

 – Где список? Наконец-то.

 Из– за этого списка и разгорелся весь сыр-бор. Оттого меня и били, надеясь, что, пока дойдет до этого вопроса, я сломаюсь и отвечу на него.

 – Где список?

 Грантчестер всегда недолюбливал меня, видел во мне угрозу его положению при Айвэне. И подозрения Пэтси на мой счет он тоже всегда поддерживал, подливал масла в огонь. Я вспомнил, как он испугался и разозлился, когда Айвэн сделал меня своим доверенным лицом, а не его или Пэтси. Грантчестер ни за что не хотел допускать меня к делам пивоваренного завода. Не зря он боялся этого.

 От его громоздкой, тяжеловесной фигуры исходила грубая, беспощадная враждебность. Плевать ему было, изувечат ли меня, превратят ли в кровавое месиво. Грантчестер наслаждался тем, что происходило под этими гирляндами огней. Сам он не прикасался ко мне, но при каждом ударе испытывал что-то вроде экстаза. Он хотел, чтобы я покорился и сдался, но чтобы это случилось не сразу и не очень быстро.

 Я заметил удовольствие в его глазах. Видел улыбку на его толстых губах. Я ненавидел его, ненавидел до внутреннего содрогания.

 – Говори, – не унимался он, – говори, ну!

 Он жаждал моей капитуляции с не меньшим вожделением, чем самого списка, и был уверен, что добьется и того, и другого. Только бы не сдаться, не дать ему насладиться этой изуверской радостью...

 – Список, где он?

 Боксерские перчатки еще раз прошлись по мне.