|
Остальные бойцы рассыпались, укрылись за фургонами, держа круговую оборону. Кони всхрапывали, дергались из стороны в сторону, путая постромки. Самая первая телега завалилась набок, наехав на неожиданное препятствие. Три запряженные в нее лошади не пострадали, а четвертая билась в конвульсиях, заливая кровью цемент. Ее брюхо было распорото, сизые внутренности дымящейся грудой вывалились на землю. Псы чингисов поскуливали, жадно косясь на свежатину. Уткнувшись в бок лошади заточенными рогами, на рельсах умирал поджарый оседланный бык. В его обросшие, как у бизона, бока попало не менее десятка пуль, но потомок славных голштинцев всё еще ворочал пурпурным глазом и пытался приподнять лобастую голову. Когда гвардейцы перерезали упряжь и сняли с его спины расколовшееся тележное колесо, Коваль увидел две поразившие его вещи. На спине быка крепилось длинное глубокое седло с очень высокой квадратной лукой и двумя парами веревочных стремян, а рога были удлинены массивными железными наконечниками. «Подобными чеканами можно при хорошем разгоне и броню танковую пробить…» — подумал Артур. — Наскочили, как демоны! — пожаловался рослый чингис с перевязанной головой. — Ладно, что гад из лука бил, деревянной стрелой. Бил бы с арбалета — конец мне… — Дураки! — шипел Карапуз. — Я кричу им: быков валите, а они по седокам лупят! Хорошо, этот рыжий бес в колесе запутался, а то бы всех затоптал! — Он сердито пнул сапогом подрагивающую тушу. — Так их было несколько? — А хрен его в потемках разберет! Солдаты образовали живую стену, окружив президента плотным кольцом. Все настороженно всматривались и вслушивались, но из тоннелей доносился только ровный гул ветра. «Кто бы ни были эти лесные братья, — подумал Артур, — они затаились неподалеку. На быке не ускачешь бесшумно. И вообще, непонятно, как можно быка загнать под седло…» — Они дожидались, пока мы спустимся и растянемся, — сказал Митя. — Шестеро, а может, больше… — Шестеро, и все на быках? — изумлению Артура не было предела. — Да они по двое сидели. Первый заправляет, а второй — из лука и топоры метает… Вон Капусту и Кабана ранили! Хорошо, что стрелки хреновые… — Хорошо, что ружей боятся! Дикари, господин… — Капуста помер, — робко доложили сзади. Митя злобно выругался. — А ты?то как? — Артур потянулся осмотреть его плечо. — А, пустяки, в кольчуге застряла… Ты лучше на них погляди! — Майор ткнул пальцем в три бесформенные кучи, распластавшиеся в лужах. Артур подумал, что не такие уж его гвардейцы недотепы, если при внезапном нападении уложили троих дикарей. Возле поверженных врагов уже суетились Озерники. В свете факелов стал виден косматый затылок, а затем смуглое до черноты заросшее бородой лицо. Убитый дикарь был одет в плохо выделанные шкуры и плетеные лапти. — Разденьте его! — приказал Артур. Гвардейцы стянули с трупа его вонючий костюм. — Не ищи, не ищи! — сварливо заметил Дед. — Две руки, две ноги, всё как у тебя. В Зеленой кикимор не водится… Тела дикарей перевернули на спины и обыскали. При них не обнаружили ничего металлического. Деревянные стрелы, искусно обработанные каменные топорики, свернутые на поясах веревочные лассо. — Так ты знал, что здесь живут люди? — приступил к колдуну Рубенс. |
