— Ты скидывай штаны! — наступила очередь Волдыря.
— И колеса всем снять, я выберу по размеру!
Бродяги переглянулись и вопросительно посмотрели на своего старшего. Страшный чужак отбирал у каждого самое лучшее.
— Слышь, братское сердце, твое погоняло какое? — нерешительно начал «тереть базар» Верблюд.
— Они сами сказали только что. Оглох, что ли?
— Черт?! Так и зовут?
— Глохни! Давайте шмотки, быстро!
— Слышь, Черт, так со своими не поступают. Ты нашу жратву забрал, наше бухло, теперь шмотье… Мы же не лохи какие, чтоб нас бомбить… Знаешь, как это называется?
Голос Верблюда заметно окреп. Хоть по воровским «законам», хоть по бандитским «понятиям», чужак был не прав. То, что он делал, называлось крысятничеством. В зоне за это серьезно спрашивают: загоняют под шконку, бьют до потери пульса, могут и отпетушить.
— Как? — угрожающе прищурился Черт. — Скажи, если такой смелый!
Верблюд осекся. За слово надо отвечать.
— Так и называется… Можно спросить у людей, если не знаешь. У Гвоздя спросим, пусть он тебе скажет!
Гвоздя Верблюд, конечно, лично не знал и спрашивать у него ничего не мог. Только слышал, что это большой авторитет, почти коронованный. Его имя действовало на блатных магически. Но не в этот раз.
— Какой ты, на хер, свой! Вы огрызки, шерсть… И никакой подписки за вами нет! — губы незнакомца змеились в нехорошей улыбке. — А на Гвоздя я ложил с прибором. На всех ложил!
Вжик! Финка тускло сверкнула в желтом свете костра и поперек лица Верблюда легла кровавая черта. Он вскрикнул и опрокинулся на спину, зажимая двумя руками рану.
— Шмотки мне, сучье, а то всех переколю! — угрожающе рявкнул Черт.
Подкрепленное действием требование прозвучало очень убедительно, и никто не стал мешкать. Дрожащими руками Фитиль сорвал с себя рубаху, Волдырь поспешно стащил штаны, потом они сняли со стонущего Верблюда куртку и туфли, затем разулись сами.
Не торопясь, Черт оделся и обулся. Конечно, он не стал похож на денди, но любая одежда лучше голой кожи. Ограбленные бомжи надеялись, что он наконец уйдет, но не тут-то было. Черт оценивающе рассматривал их, гадко улыбаясь, и эта улыбка пугала еще больше, чем длинный тусклый клинок.
— Вон ты! Раздевайся наголо! — корявый палец с длинным ногтем ткнул в Фитиля.
— Зачем? — сдавленно спросил тот. — Нам надо Верблюда в больницу тащить!
— Мы же тебе отдали, что хотел, — просяще проговорил Волдырь.
— Заткнись, петушня! Совсем оборзели! Кто вы такие, чтоб голос подавать?!
Взмахнув рукой, Черт воткнул финку Фитилю в шею. Струей брызнула кровь. Тоненько вскрикнув, бродяга упал в костер. Взметнулся рой искр, желтое пламя стало красным и утробно заскворчало. Волдырь метнулся в сторону, надеясь скрыться в темноте, но не успел, — финка достала и его. Верблюд, почуяв неладное, сел и оторвал окровавленные руки от лица. Кровь тут же залила рубашку. Вряд ли он успел что-то рассмотреть: длинная финка обрушилась на ключицу и пробила сердце.
Вошедший в раж Черт продолжал наносить удары. Мосластая рука взлетала вверх и резко падала, как забивающий сваи механический молот. Неподалеку грохотали товарные поезда, заглушая стоны, всхлипы и вопли.
— Перед вами поставлена очень важная задача, и ее выполнение будет хорошо оплачено, — солидный человек с холеным лицом и ухоженной седой шевелюрой сидел за полированным столом из дорогого дерева и говорил неторопливо и веско, четко выговаривая каждое слово. |