— И этим сразу же бы себя обнаружил, — сказал я. — Как раз здесь ему всего безопаснее.

— Знаете, Джим, я не могу поверить, что ребята, которые в прошлом году столкнули Питера с дороги, и этот парень, что орудовал прошлой ночью, были гостями «Логова». Мы знаем почти всех. Это просто не проходит. Я твержу отцу, что это кто-нибудь из города, кто-то из тех, что околачиваются здесь. У нас же множество людей, которые приезжают посмотреть на лыжников, даже не останавливаясь в отеле, разве только заглянут выпить спиртного или чашечку кофе. За ними не уследишь. Вот и сейчас их здесь сотни: приехали смотреть на соревнования по прыжкам.

— Ты должен знать многих — из Манчестера и ближайших городков, — сказал я.

— Конечно. Я ходил в школу в Манчестере. В частную школу «Барр и Бартон».

— Не припомнишь ли кого-нибудь, кто болтался здесь год назад и тоже появился вчера вечером?

— Ну, так сразу не вспомню.

— А ты подумай, — предложил я. — Ты знал этих девушек. Кто-нибудь из городских ребят ухаживал за ними?

— Марту я знал, — сказал Рич. Мне не понравилось, как он засмеялся. — Настоящая красотка. А девица Причард здесь впервые. Я только и успел что поздороваться с ней. Ее сестра, что приехала с отцом, просто рыба по сравнению с ней. Она пошла посмотреть на соревнования, спокойная, как ни в чем не бывало.

— Значит, ты заигрывал с Мартой Тауэрс? — спросил я.

Рич сразу помрачнел.

— Ей нужны были только те, кто постарше и имеет деньги, — объяснил он. — Однажды я попросил ее прийти на свидание. Она потрепала меня по голове, как будто я шестилетний карапуз, и сказала, чтобы я не играл со спичками, пока не научусь гасить пожар.

— Она тебе не нравилась?

— Мало ли кто мне не нравится! — сердито сказал он. — Мне уже восемнадцать лет, Джим. Следующей весной мне идти в армию. Я, видите ли, достаточно взрослый, чтобы защищать свою страну и умереть за нее, но для других мужских дел, оказывается, у меня нос недорос! В некоторых штатах я даже не могу купить себе спиртное! Если я ухаживаю за девушкой своего возраста, значит, я совращаю малолетних. Если же ухаживаю за девушками вроде Марты, надо мной смеются. Я только и вижу, что все лезут друг к другу в постель, но только не я. Как же, ведь я — сын хозяина и должен помнить о своем положении.

— Не думай, что я навязываюсь с наставлениями, Рич, — сказал я, — но сейчас тебе приходится переживать самый трудный момент в жизни. Ты уже не ребенок, и все же в глазах других людей ты еще не вполне мужчина. Это самый бунтарский и неуютный период жизни. Поверь, я еще не так стар, чтобы забыть его.

— Вот именно, бунтарский, — сказал он.

— А еще кто-нибудь из ребят твоего возраста заглядывался на Марту? — спросил я.

— Если даже и заглядывался, ему не повезло, — сказал Рич. — Вы знаете, Джим, как здесь все дорого. До «Дарлбрука» не доберешься на попутках. Самый дешевый номер у нас стоит двадцать баксов за ночь, а там еще еда, и выпивка, да медицинская помощь в случае травмы. Многие из приезжающих берут уроки катания на лыжах по десять долларов. В основном к нам едут богатые молодые пары, и они не обязательно законные супруги. Марта искала парня, который будет на нее тратиться — здесь, а потом в городе, когда уедет отсюда. Я думаю, она находила их безо всяких проблем.