Несмотря на постоянные заверения Моргана, Дину все же грызло смутное беспокойство. Она никак не могла поверить, что ее счастье с сыном и с Морганом может быть прочным.

Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Что-то должно было произойти.

— Верь в будущее. Дина, — умолял он. — Верь в меня. Верь в нас!

И она старалась. Она героически старалась. Но как трудно менять привычки! Она никогда не верила в себя; она просто стала более опытной, чтобы скрывать комплекс неполноценности за фасадом преуспевания.

Та зима была холоднее обычного. Один за другим циклоны с Тихого океана обрушивались на виноградники Кирстен-Вайн-ярдз весь январь и часть февраля. Поэтому в доме постоянно кто-то был простужен. Тогда-то Дина заметила, что Брюс нездоров. Конечно, дед всячески старался скрыть свое состояние. Ему было восемьдесят четыре года, но его здоровье всегда было удивительно крепким.

Внезапно она заметила, какой он бледный и худой. Недавно он перебрался в комнату внизу. Он ослаб, почти перестал есть и часто оставался в постели, особенно в холодные дни. Когда бы Дина ни спросила Брюса, как он себя чувствует, он отмахивался и говорил, что не хуже любого в его возрасте, что у него просто простуда, которая пройдет, когда потеплеет. От врача он отказывался. Наконец, в отчаянии, она напрямую заговорила с Морганом:

— Мне кажется, с дедом не все в порядке. Он упрямый и не признается. Скажи мне правду, Морган, он болен?

— Да, он серьезно болен, — с грустью признался наконец Морган. — Боюсь, смертельно болен. — В его глазах было сострадание.

— ТЫ давно это знаешь?

— Как раз перед тем, как я за тобой приехал.

— Это было одной из причин твоего приезда в Швейцарию?

— Да. Я знал, что ты захочешь быть с ним, так же как он мечтал, чтобы ты была здесь.

— Почему же ты мне ничего не сказал, Морган?

— Потому что меня просил Брюс.

— Сколько ему осталось?

— Он отказывался от традиционного лечения, но его врач сказал, что он сильный и что такие болезни развиваются медленно в его возрасте. Может быть, года два или чуть больше.

— Нет… — она тихо заплакала.

— Он обнял ее.

— С этим ничего не поделаешь.

— Я рада, что узнала, пока еще есть время.

— Дина, может быть, это неподходящий момент, но может, и нет… — Он посмотрел на нее долгим взглядом. — Я уверен в своих чувствах к тебе. Я всегда любил тебя, и этого уже не изменишь. Хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Я думаю, Брюс будет доволен, если мы поженимся, пока он еще может повеселиться на нашей свадьбе.

— Ты уверен, что хочешь на мне жениться не из-за Брюса? Уверен, что не торопишься?

— Абсолютно уверен.

— Тогда и я тоже. — Она потянулась к его губам. — О Морган, — тихо простонала она.

Через два дня, просматривая газету. Дина побелела от шока. Она вцепилась в газету дрожащими пальцами, стараясь взять себя в руки, и прочитала жестокие слова: “Знаменитая в мире виноделия Дина Кирстен выходит замуж за Моргана Гастингса, сына известной кинозвезды Терезы Гастингс, которую он несколько лет назад избил и был осужден”.

Дина съежилась при виде фотографии Терезы с искаженным от боли, заплаканным лицом и молодого сопротивляющегося Моргана, пытающегося скрыться от камеры. В статье цитировались уже известные слова Терезы, рассказывалось о побеге Моргана из школы для трудновоспитуемых четырнадцать лет назад и упоминалось о бурной любовной жизни Терезы, ее болезни и смерти. Сообщалось также о карьере Дины во Франции и несколько слов о Кирстен-Вайн-ярдз. Подписана статья была Дэвисом.

О, этот ужасный, ужасный маленький человечек! Дина порвала газету и выбросила в корзину.