Изменить размер шрифта - +
 – Если бы это было, как ты выразилась, ностальгическим настроем, то ты не побежала бы к нему, воспользовавшись моментом. Тебе просто нужен был повод.

– Ты слышишь, какой бред несёшь сейчас?

– Это ты бредишь! Ты живешь с этим уродом и еще смеешь обвинять меня в чем-то. Ты даже не попыталась послушать то, что я говорил тебе.

– Ты лгал, Солнцев. Черт, это твоя работа – виртуозно лгать. Я видела своими глазами, что произошло, и я не такая дура, чтобы не сложить два плюс два.

– Твоего невероятного ума хватило только на то, чтобы прыгнуть в постель к парню, которого ты любила с детства. Так будь счастлива. Роди ему новых детей, оставь меня и мою дочь в покое.

Я замахиваюсь, собираясь ударить его, но его реакция оказывается быстрее, он успевает перехватить мою руку, больно выворачивая за спину с яростью глядя мне в глаза. Слезы обиды и боли обжигают глаза, я толкаю его свободной рукой, и когда он отпускает меня, шатаюсь, теряя равновесие. С трудом, но я удерживаюсь на ногах.

– Ты никогда меня не любил. Никогда…, – захлебываясь слезами, бросаю я ему в лицо. – Иначе не поступил бы так со мной. Иначе не было бы никакого брачного контракта, всех этих пунктов мелким шрифтом, которые ты использовал, чтобы лишить меня всего за жалкий месяц и превратить мою жизнь в ад. Если любят, то не продумывают до мелочей, как будут избавляться от объекта своей любви, если он вдруг наскучит или станет неугоден. Если ты собираешься и дальше прятать от меня Еву, то лучше убей сейчас, потому что я не смогу, не хочу жить. Это жестоко, Дима, и бесчестно. То, как ты поступаешь…. Это за гранью. Я не заслужила подобного. У тебя был миллион возможностей поговорить со мной, но ты предпочёл бить издалека. Методично и безжалостно. Так, как привык. Твоя долбанная профессия всегда была превыше всего, ты просто бездушная машина, Солнцев. И я больше не боюсь. Купи всех, натрави на меня хоть миллион своих лжесвидетелей и продажных адвокатов, я буду бороться за Еву до конца. Как ты можешь? Зная, как много она для меня значит…. Как тяжело она нам далась. Неужели ты все забыл? – мой голос срывается, снова становится душно, и резкая боль пронзает грудь. В глазах темнеет, и свинцовая тяжесть распространяется по телу. Сквозь пелену с мерцающими всполохами я вижу, как на побледневшем лице Солнцева появляется испуганное выражение. Он бросается ко мне, едва успевая удержать, потому что я внезапно перестаю чувствовать собственное тело. От боли немею, сжимаюсь, но даже кричать не могу.

Он держит меня, зарываясь пальцами в волосы, прижимая к своей груди – это я чувствую, как жаль, что не слышу, что он говорит, рев крови в ушах заглушает все остальные звуки и даже мое собственное рваное дыхание, которое постепенно затухает. Я закрываю глаза, ощущая тепло его тела и сильные руки, и это странно, потому что всего остального для меня больше не существует. Фантомные ощущения. Внезапно и боль, и страх, и сомнения отпускают меня, я слышу, как откуда-то издалека в мое сознание врываются слова и звуки, которые сливаются в один гудящий фоновый шум. Я выныриваю из тьмы всего на долю секунды, потому что нуждаюсь в этом. Я должна знать.

Мое отражение в его зрачках дрожит и расплывается, выдавая ответ, который дарит мне ощущение глубокой скорби и сожаления. Любовь, отчаянная боль и страх. Я вижу их, уплывая в свое безмолвие. Боль ослепляет меня, проходя обжигающей спиралью через все тело. Мне кажется, я кричу, а потом… кто-то выключает свет.

 

Глава 32

 

«– У меня есть 3 варианта! Первый – застрелить его. Второй – избить до полусмерти. И третий – оставить тебя.... но все это не подходит, так как я в любом случае тебя не удержу!»

Дневник памяти. Н. Спаркс.

Три месяца назад

Дмитрий

Когда Петр Кривов позвонил мне и сказал, что информация с флешки Руслана Рамзанова расшифрована, я сразу понял по интонации его голоса, что дело – дрянь, если не сказать хуже.

Быстрый переход