Я жду, пока Петр копирует файлы на другой носитель и передает мне обе флешки. Пользуясь короткой передышкой, я пытаюсь определить для себя ход дальнейших действий.

Двумя часами позже, после беседы с Полиной и ее вхожим в высшие эшелоны власти отцом, жду в приемной заместителя генерального прокурора, запись к которому в любом другом случае пришлось бы ждать несколько месяцев.

Меня приняли первым, а через пару часов в приёмную доставили Эвелину. После длительного и тщательного перекрёстного допроса, в ходе которого Эвелина несколько раз срывалась в истерику, мы только под утро покинули здание прокуратуры.

Через сутки нас вызвали снова, и на этот раз мы вышли оттуда с четким планом действий. Нам нужно было просто следовать инструкциям. Выманить Рамзанова без сопровождения и спровоцировать его на совершение преступления, дать повод для его ареста. Это можно было сделать только одним способом.

Этим же днем Эва позвонила мужу, сказав, что у нее есть на него серьезный компромат, за который потребовала денег. Предполагалось, что Рамзанов пошлёт ее, а сам проведет внутреннюю проверку и выявит утечку, что и произошло. На следующий день, когда Эва была в салоне красоты, ее номер в гостинице взломали и тщательно обыскали, и, разумеется, ничего не нашли, кроме мужских вещей, которые принадлежали мне. Рамзанов должен был заподозрить, что жена и адвокат замутили интрижку. И он заподозрил.

Ублюдок не знал, что пока он следил за нами, люди из спецслужб следили за ним.

Это был идеальный план. Сцена страсти в моем кабинете в приоткрытых дверях должна была спровоцировать Рамзанова на спонтанные действия. Те краткие свидетельства и характеристики, которые за краткий период удалось найти на него, говорили о его взрывном и мстительном характере. Шантаж жены, сговор ее с адвокатом и измена чуть ли не в публичном месте, не могли не вызвать у него ожидаемую реакцию. Мы были готовы. На нас бронежилеты. В доме напротив киллер, который должен был прикрывать нас на случай непредвиденных обстоятельств.

Но мы просчитались. Рамзанов не стал устраивать разборки со стрельбой над неверной женой и ее любовником, не стал требовать вернуть украденную у него информацию, что косвенно бы подтвердило его вину. И потом на допросе люди из спецотдела по работе с особо тяжкими преступлениями смогли бы выбить остальное. Вместо этого, он достал телефон и снял разыгранную нами с Эвой страстной сцену на свой гаджет и покинул офис. Спецслужбы вели его, сколько могли, но в итоге ему все-таки удалось оторваться от наблюдателей.

Было принято решение срочно разработать новый план, но пока его подробности обсуждались, мне позвонила Маша.

Я не собирался убивать Рамзанова.

Нет. Не так.

Я не собирался убивать Рамзанова, когда ехал домой под прикрытием группы спецназа. Мне нужно было получить от него пусть не признание, но что-то, за что следствие могло бы задержать его под арестом более трех суток.

Но когда я увидел его, прикасающегося своими грязными лапами к моей жене, и вспомнил лица тех детей, которых методично били и унижали, чтобы сделать из них идеальную машину для убийств, у Рамзанова не осталось шанса выйти живым из моего дома.

Решение пришло сразу, как только я увидел его. Такие ублюдки всегда выходят сухими из воды. Что бы мы ни делали, найдутся в верхних эшелонах власти те, кто поможет избежать ему наказания за баснословную плату.

Никогда не чувствовал в себе желания творить свой собственный суд, но мы все когда-то делаем выбор – остаться ли в стороне или рискнуть всем. Я свой сделал.

Мне нужно было, чтобы он отошел от Маши. Я боялся задеть ее.

Я знал, что у меня мало времени. Я понимал, что ставлю под угрозу всю операцию, но на тот момент не мог поступить иначе. Я заставил Машу солгать, что Рамзанов угрожал ей.