– Здесь обитают и другие, – ответил аукенай, поднимая посох, чтобы осветить путь. – Те немногие, кто выжил после нападения орков, скрылись в катакомбах. Вскоре после этого к нам присоединились другие дренеи, искавшие убежища от внезапного нашествия Орды. Многие из них погибли во время взрыва, а некоторые пропали без вести. Нас осталось совсем мало.

Данат огляделся, думая, где же могли прятаться остальные дренеи, но Немураан, не давая ему спросить, покачал головой.

– Ты их не увидишь. Мне кажется, что ты благороден и честен, но я бы поступил глупо, если бы поставил остатки моего народа под угрозу. Пока я помогаю тебе, они будут скрываться, и наша раса выживет, даже если ты меня предашь.

– Мудрая предосторожность, – согласился Данат. – Я бы поступил точно так же.

Какое-то время они шли дальше и наконец остановились у еще одной двери.

– Здесь начинается Темный лабиринт, – пояснил Немураан. – За этой дверью скрывается Орда. – Он повернулся и внимательно посмотрел на Даната. Его лицо было серьезным, но глаза горели… предвкушением? Радостью? – Я бы хотел помогать вам и дальше, если позволишь, – мягко предложил он, – но я должен предупредить, что такая помощь может кого-то испугать.

Данат нахмурился и приподнял бровь.

– Ты это о чем?

Аукенай склонил голову.

– В моем ведении находятся души всех умерших дренеев, – смиренно пояснил он, положив обе руки на посох. – В тяжелые времена я могу призвать их. Я бы хотел сделать это сейчас. Они будут рады возможности очистить стены этого храма от поганых орков.

Даната потрясло то, каким будничным тоном это было сказано. Он знал, что рыцари смерти были мертвыми людьми со вселившимися в них духами орков, а, значит, духи продолжали существовать и после смерти. Даната всегда учили, что мертвые должны покоиться с миром, но раз Немураан был защитником мертвых, значит, ничего страшного не случится, если он попросит их о помощи… верно? Недавно, когда они напали на орков, Данат сказал Туралиону, что призраки его павших воинов будут сражаться бок о бок с ним, но тогда он говорил образно. Однако усопшие других рас, похоже, воспринимали такие заявления буквально. Наконец, Данат пожал плечами. На эти вопросы пусть отвечают жрецы и философы, а он, как военный, был рад любой помощи.

– Это честь для меня, – ответил он Немураану. – И если наша просьба не разозлит их и не будет им в тягость, то мы с радостью примем помощь.

Дреней кивнул, очевидно, довольный ответом Даната, а затем выпрямился и высоко поднял свой посох. Лиловое сияние осветило весь коридор, заполнив его светом, и по всему потолку зажглись похожие вспышки. Вместо того чтобы потухнуть, они становились все ярче и, спускаясь с потолка, меняли цвет с лилового на голубой, зеленый и золотистый, обретали форму и ясность. Ближайший к Данату и Немураану огонек превратился в высокое существо, в дренея. Он был крупнее Немураана и облачен в богато украшенные латы, а не в тканевые одежды. На одном плече он держал гигантский боевой молот, а с другого ниспадал длинный плащ. Вслед за ним, заполнив комнату, материализовались и другие дренеи.

И все они смотрели на Даната и на его бойцов.

Ниоткуда поднялся ветер, раздувший плащ Даната и растрепавший длинные волосы Талтрессара. Командира охватил холод, и он безудержно затрясся. Призрачные воины двинулись на него, прекрасные и неумолимые, а Данат словно прирос к месту от внезапно охватившего его ужаса. Предводитель призраков протянул к нему руку и положил ладонь Данату на лоб. Человек вскрикнул от вспыхнувших в его сознании воспоминаний. Юный Фаррол и Ванн в конюшне, прямо перед началом похода. Удар орочьей дубинки, оборвавший слова Ванна и заставивший его замолчать навсегда.