Гаррош стряхнул с себя ее руки.

– Что он сказал? – хриплым шепотом потребовал ответа юноша. Его гортань все еще сжималась после столь сильного приступа рвоты. – Неужели… Он говорил о моем отце? Он… он еще жив?

Гейя отвела взгляд. Ей нечем было ответить на промелькнувшую в глазах юноши надежду. Жив ли еще Гром? Этого она не знала. Но это было неважно. В последние годы она многое слышала о старшем Адском Крике, о его жестокости, боевом безумии и страсти к насилию. Она знала, что Гром первым вступил в Орду и поддался грязной магии Гул’дана, которая полностью извратила его. Даже если он все еще был жив, то уже ничем не мог искупить своих прегрешений.

– Он ничего не сказал о твоем отце, – ответила она Гаррошу, снова беря его за руку и на этот раз не давая ее выдернуть. – Я уверена, что он все еще жив и здоров, иначе Каргат что-нибудь бы сказал.

Гаррош, растративший остатки своих сил, кивнул и позволил ей увести себя. Сердце Гейи разрывалось от сострадания, которое они испытывала к нему и ко всем оркам, за которыми ухаживала. Оправятся ли они от красной оспы? Некоторые, возможно, выживут, но не все. Однако шаманка никак не могла избавиться от чувства, что их смерти будут чище, чем гибель тех орков, чьи души были настолько отравлены, что яд проникал даже в их кожу. Она покачала головой и продолжила идти рядом с Гаррошем, не оборачиваясь и не удостоив взглядом изумрудно-зеленого Каргата, шагавшего прочь.

Глава двадцать четвертая

Туралион удивленно поднял голову. Небо было затянуто свинцовыми тучами, из которых вылетел знакомый силуэт. Он сразу же рухнул вниз, прочертив полосу по темному небу. Лишь благодаря этому оклику Аллерия и ее следопыты не стали пускать стрелы в спускающееся существо, а Туралион не приказал своим бойцам занять оборонительные позиции. Вместо этого паладин сделал шаг назад и, уперев руки в бока, со сдержанной улыбкой ждал, когда Небесная расправит крылья и приземлится рядом с ним.

Не успела грифон затормозить, пропахав когтями землю, Курдран уже слез с нее и подошел к ждавшим его Туралиону, Аллерии и Кадгару. Тем не менее, радость паладина от встречи с дворфом омрачилась, когда он заметил медленную, скованную походку своего друга. А затем юноша пришел в замешательство – с Небесной слезло второе сгорбленное существо, которое поспешило за дворфом.

– Ох, как же я рад вас всех видеть, – сказал Курдран, пожимая руки Туралиону и Кадгару, а затем целуя руку Аллерии. – А то мог и не увидеть, ведь меня эти зеленокожие зверюги в плен захватили.

Туралион нахмурился и внимательно осмотрел своего невысокого друга.

– Я рад, что у тебя получилось сбежать.

– Не, меня спасли и прям на месте подлечили, – поправил его Курдран. – Тот парень, Данат, вытащил меня и вышвырнул орков из одной развалины. Аукиндон называется. Мы там нашли себе нового друга. Он чудно́й на вид, но так здорово лечит Светом, что даже тебе пару уроков мог бы преподать. И хорошо, а то я… ну… в общем, чувствовал я себя паршиво.

Туралион по-новому, с восхищением посмотрел на своего друга. Такие слова от Курдрана означали, что дворф был на пороге смерти.

– Я рад, – искренне сказал паладин.

– Хорошо, а то больше мне тебя порадовать нечем. Нер’зул улизнул. Он и его цепной пес рыцарь смерти при помощи колдовства перенеслись прямехонько к какому-то Черному храму, и у нас не получилось их остановить.

Туралион вздохнул и положил руку дворфу на плечо.

– Не переживай, Курдран. Я знаю, что вы с Данатом сделали все возможное.