Спустя лучину он прошёл в детинец. Здесь было приятнее, хотя люди казались злее. Зато пахло пирогами и сбитнем, а в окнах пламенели яркие, толстые лучины, не тоненькие ветки и не крохотные куски. Возле каждой избы шумело: девки подбирали наряды, пробовали первые блины или носились по двору в тревоге. Томаш запоздало вспомнил, что пришло время Лели. Надо же – а ведь ещё недавно были Велесовы дни! Ему казалось, что весна придёт нескоро, а зима будет кусать её змеёй до последнего.

Радости на душе не было. Ничего там не было, кроме усталости и желания рухнуть в тёплую постель. Поэтому Томаш ускорился и, не останавливаясь у чужих домов, зашагал к терему. Кружевной, с резными коньками наверху, втрое больше купеческих и боярских, он возвышался над остальными, словно вожак – над стаей.

Томаш постучал в ворота. Во дворе кто-то смачно ругнулся, после зашагал вперёд и просунулся в окошко.

– Чего тебе? – показалось лицо ратника.

– Княжич я, – фыркнул он не без отвращения. Уж больно неприятной была рожа стражника, – Томаш Добролесский домой вернулся.

Тот захохотал.

– Скоморох, что ли? – ратник оглядел Томаша и усмехнулся.

– Если сам не веришь, прикажи послать за Славеной, – погромче сказал он. – Княжеская ведунья меня узнает.

– Ладно, – буркнул стражник. – Жди тут… княжич.

Томаш заскрежетал зубами от злости. Где это видано, чтобы его не впускали в собственный дом?! Ещё и посмеивались! Ничего, как только он отдохнёт, то сразу наведёт порядки. И этому тоже объяснит, кто на самом деле хозяин в тереме. Хорошо, что рожу запомнил.

Текла лучина. Томаш прислушивался. Сенные девки спорили, у кого блины лучше, у заднего входа лаял пёс. Ни топота, ни кряхтения Славены. Злоба подкипала, а вместе с ней и обида. На тех, кто забрал кольцо, на брата, на ратника, на… Маржану, чтоб её псы покусали. Надо ж было спутаться с девкой! Знал бы, что Велес не примет жертву – ни за что бы не повёл в лес.

Когда Томаш почти потерял надежду и перестал чувствовать собственные ноги, во дворе зашуршало. Ворота приоткрылись, и наружу вышла Славена вместе с ратником.

– Он? – хмуро спросил мужик.

– Томаш! – ахнула ведунья и схватила его за руку.

– Здравствуй, – оставалось улыбнуться, – я вернулся.

Теперь на него смотрели иначе. Ратник, сообразив-таки, что перед ним княжич, мигом отворил ворота и позволил пройти. Они возвращались в терем под любопытные взгляды и перешёптывания. Девки и стражники косились на Томаша, не веря, что он вернулся, да ещё в бедняцкой одежде. Только Славена была спокойна.

– Я знала, что ты придёшь, – сказала она. – Ты должен был прийти. Сегодня или завтра.

Ну вот, опять что-то кому-то должен. Томаш поморщился.

– Я очень устал, Славена, – он выдохнул. – Прикажи растопить баню.

– Успеется, – отрезала ведунья. – Тебя ждут братья.

Славена повела его через клеть в пиршественную. Неужели брат праздновал в такое время? Или в этот же миг прикажет подать еду и сядет пить в честь возвращения? Ох, как это было непохоже на Кажимера, да и чутьё вопило, что стоило бы убраться подальше. Томаш облизал пересохшие губы и попытался успокоиться. Всё будет хорошо, он ведь дома.