Белгородские ратники схватывались в жестоких сечах с кочевниками, скрещивали сабли с ятаганами турецких янычаров. Потом пошла по «дикому полю» русская соха, и мирные поля простерлись там, где следами былых битв ржавели в густых травах иззубренные мечи.

На здешних землях даже некоторые районные центры ведут родословную едва не от изначальных лет Руси и за долгую историю дали отчизне немало славных имен. Из Рыльска, который был городом уже в XI веке, вышел смелый мореплаватель Григорий Шелехов, человек государственного ума, заселявший Аляску и острова в Тихом океане. До сих пор изумляемся мы размаху и дерзости его замыслов: исследование путей из Петербурга на Дальний Восток через полярные моря, изучение устья Амура. Он внезапно умер в Иркутске, и эпитафия, сочинённая Державиным, начиналась строкой: «Колумб здесь росский погребен…» Его именем назвали пролив у берегов Аляски, а недавно — молодой сибирский город.

«Я родился в Курской губернии Обоянского уезда в селе Красное, что на реке Пенке, в 1788 году…» Эти первые строки «Записок артиста Щепкина» написал своей рукой Пушкин. Поэт считал, что великий русский актер должен сам рассказать потомству о своей жизни.

Село Обуховка, лежащее неподалеку от нынешнего Стойленского рудного карьера, родина Василия Ерошенко, человека удивительной биографии. Ослепнув в детстве, он объехал полмира, знал десять языков, стал в Японии известным писателем, произведения которого переводил на китайский великий Лу Синь.

Во Льгове родился Аркадий Гайдар.

Земли, щедрые на таланты. Земли, плодороднейшие от природы. Земли, уделом которых в царской России стало постепенное оскудение. Да, в здешних краях людей с давних пор кормил чернозем. Но как кормил?

Без малого девяносто лет назад народник А. Молчанов выпустил книгу «По России». В черноземном крае, писал он, места хлебородные, а мужики бедствуют без земли. Работают исполу: днем жнут помещичью полосу, ночью — свою, на которой колос уже осыпается. Сжал хлеб — тотчас продавай: все торопятся с платежами, тянутся к мужицкой копейке — и государство, и земство. Получил мужик деньги — их тотчас отбирают.

По мнению автора, губернскому городу Курску вполне подходило определение: на пяти улицах грязь, на одной пыль; десять улиц похожи на деревню, одна на город. «Имущества Курска заложены… Город, в сущности, банкрот». А города помельче? Смех и жалость! Несчастные поселки назвали городами лишь для того, чтобы драть с населения деньги на содержание чиновников. За какую-вину произведен в уездные города Новый Оскол, ежели весь его годовой доход меньше пяти тысяч рублей?

Ну ладно, думал я, читая книгу Молчанова, автор — народник, уже успевший разочароваться во всем и вся, желчный пессимист. Посмотрю-ка «Живописную Россию».

Соответствующий том вышел как раз в первый год XX века. Уже грохочут по «чугунке» поезда с хлебом, отправляемым к азовским портам. В Белгороде появились шерстомоечные заведения и свечные заводы, изделия которых расходятся по всей матушке-России. На ярмарках под Курском, что собираются в девятую пятницу после пасхи, главные предметы сбыта: лошади, рогатый скот, сырые кожи, овчины, пух, щетина.

Полистал наконец и «Курс географии России», изданный в 1917 году. Тот курс, что должны были положить в ранцы гимназисты Российской империи, но который по не зависящим от авторов причинам попал на склады Наркомпроса РСФСР.

Оказалось, что и в последний предреволюционный год в Черноземной области, «несмотря на плодородие почвы, население живет бедно, и эта богатая по природе область переживает теперь период оскуднения». В деревне «обработка земли производится деревянными сохами и боронами».

Я когда-то начинал учить географию по учебнику, вышедшему в первое десятилетие Советской власти.