|
." Она всех переполошила, вызвала даже старую индианку, которая ухаживала за ней. Она замолчала, вызывая в памяти воспоминания, которые стерла болезнь. Когда у нее была высокая температура, к ней приходила Анжелика. И Онорина говорила с ней. Но когда она приходила в себя, то видела лишь грустные лица индейцев, которые качали головами: Нет, твоей матери здесь нет! Старая индианка догадалась, как действовать, чтобы поддержать ее жизнь: она говорила ей, что для того, чтобы заснуть нужно выпить бульон, и тогда, после того, как Онорина проснется, ее мать будет здесь. И однажды она проснулась, выздоровевшая. Она могла вставать, она могла идти на улицу, к реке. Старой индианки уже не было рядом, она умерла, и Онорина знала, что ее мать никогда не приходила. А потом пришли французы и забрали оставшихся в живых женщин и детей. В окрестностях озера Сан-Сакреман Кантор почувствовал "их", они были повсюду. - Не кричи! "Они" везде! Он бросился вместе с ней в кустарник, который уже начинал покрываться зеленоватой дымкой нарождающейся листвы. Быть может, ему показалось! Лес был пуст. Нет, не может быть. Подняв глаза, он увидел, как в тумане виднеется знамя, расшитое лилиями. - "Они" повсюду, за каждым деревом!.. К счастью, лицо юноши, которое показалось между ветвей, оказалось лицом молодого Ранго, с которым они вместе пели "Христианскую полуночницу" в ночь на Рождество в соборе Квебека. Сын доктора Ранго, который каждое лето дарил монахиням из Отеля Дье букет цветов из собственного сода, был очень занят, он играл на флейте и барабане. Барабанщики, которые следовали впереди армий должны были наводить страх на ирокезов. Это была франко-индейская армия - сто двадцать солдат из метрополии, четыреста канадских солдат и множество индейцев из миссий. Чтобы достичь севера Мэна Кантору пришлось бы так или иначе перейти тропу, по которой следовала армия. И вот молодой Ранго накинул ему на плечи свою венгерку. Одетый таким образом, держа за веревку своего дикого индейского ребенка, Кантор смог воспользоваться дорогой, стоянками и даже пайком. За тем отделился от армии, которая двигалась на юг. Продолжая путь на восток, они пересекли пустынный край, где не было ни людей, ни животных, ни дорог. Они попали в Мэн, в настоящий Мэн, непроходимый, где несколько раз на дню, чтобы хоть а немного продвинуться, им приходилось находить брод в бурлящих потоках вод или преодолевать скалистые завалы. Несмотря на свою ловкость и чутье, Кантор сбивался с дороги, колебался в выборе индейских троп, иногда никуда не ведущих. Радости Версаля разнежили его, - думал он с горечью. Но вот уже ручьи становились довольно глубокими для плавания. Небольшое племя кочевников на другом берегу реки заканчивало подготавливать к лету лодки из коры. С ними брат и сестра спустились по реке, пересекли озера, перешли с лодками на головах через пороги, которые вели их к новым озерам или холмистым равнинам, где стояли вигвамы. Индейцы не знали, куда идти: то ли к французам, то ли к англичанам. Кантор купил лодку и они продолжали движение на восток. Однажды они увидели вдалеке вершину горы Катадин. Вапассу был недалеко. Это был последний этап, начался он ранним утром. Еще час, два, и... Он услышал позади себя всхлипывания и обернулся. - Устала? Он удивился, потому что она никогда не жаловалась. |
