Он резко прервал изучение ее лица, почувствовав, что краснеет.

— Настало время научиться языку друг друга, — твердо заявил он. — Тогда сможем поговорить обо всем.

Грациозно качнув бедрами, она оперлась на колени и указала на долину, откуда он пришел.

— А-дам, много песочное печенье? — произнесла она упрашивающе.

Он рассмеялся.

— Хорошо. Еще печенья. В следующий раз.

Он не рассчитывал следовать за ней. Просто не мог совладать с собой и провел день, обучая ее словам, удивляясь феноменальной памяти, которая безошибочно удерживала все, что он говорил ей. Он учил ее, как называются деревья, цветы, птицы; одежда, которая была на них надета; учил, как сказать «руки», «ноги», «голова», «глаза», «идти», «сидеть», «бежать». Он называл все предметы, лежавшие в рюкзаке, учил произносить «небо» и «солнце», «ветер», «смеяться», «плакать», и они «беседовали», смеялись и уплели все печенье. Наконец она взглянула на солнце, нахмурилась, поняв, видимо, что уже поздно, и поднялась на ноги.

— До свидания, Адам.

Он был удивлен.

— Но еще несколько часов до наступления темноты. Ты уже уходишь?

Уговаривать было бесполезно. Она пожала плечами, повернулась и, слегка помахав рукой, обогнула каменную плиту и скрылась из виду.

Он вскочил.

— Брид, подожди. Когда мы увидимся? Когда мне приходить?

Ответа не последовало. Он пробежал за ней немного и остановился в замешательстве. Ее и след простыл. Он вернулся назад к тому месту, где только что находился, а затем, повернувшись, последовал по ее стопам. После полудня вновь начал сгущаться туман. Он стоял, положив руку на камень, вглядываясь перед собой, и вдруг увидел ее, сбегающую по холму при слабом солнечном свете. Он двинулся за ней, на этот раз не выкрикивая ее имени, намеренно следуя за ней на расстоянии и запоминая путь, по которому они идут.

Она шла по протоптанной тропинке, которую он не помнил. Он нахмурился, вглядываясь в лес, раскинувшийся внизу справа от него. Это место, где должны быть шотландские сосны. Шотландские сосны были, но их было слишком много — намного больше, чем он помнил, если только они уже незаметно не проследовали в другую долину. Это было вполне возможно. В горах часто не замечаешь хребтов и долин, пока на них не побываешь. Он видел, что она быстро исчезает из поля зрения, и следовал за ней, чувствуя сильный запах вереска, обожженной солнцем земли и горных пород. Над его головой кричал канюк, дикий мяукающий визг которого становился все слабее, по мере того как он взмывал по спирали все выше и выше, пока не превратился в точку в голубом небе.

Первый признак деревни появился в виде спирали белого дыма, на фоне неба почти незаметного. Он замедлил движение, пытаясь перевести дыхание и проявляя больше осторожности. Брид неслась отчаянно, примерно в ста ярдах впереди него, и он, пригнувшись, нырнул в низкие заросли утесника. Она остановилась и стала, видимо, собирать цветы, затем вновь двинулась вперед, держа их в руке и сделавшись более степенной. Он тайком следил, как она оттирала грязь с юбки и расправляла пальцами волосы.

Он поколебался мгновение, затем выскочил из своего убежища и, пробежав вперед несколько шагов, растянулся во весь рост за небольшим каменистым выступом. Оттуда он вновь стал наблюдать за ней. На пыльной тропинке появились фигуры двух людей, и он мог более ясно видеть деревню. Она состояла всего-навсего из нескольких круглых домиков, располагавшихся вокруг большего по размерам главного дома. Он напряг зрение, чтобы получше разглядеть фигуры людей, узнав в более высокой Гартнайта. Увидев Брид, молодой человек остановился и стал ждать ее. По его позе, взмахам руками и неожиданно упавшему настроению Брид можно было судить, что Гартнайт злится.