— Вроде сегодняшнего, когда лондонский издатель у ваших ног и, не скупясь на расходы, вывозит вас попить кофе с морковным пирогом.

— Вы были шокированы тем, что я не захотела приехать в Лондон?

Он широко улыбнулся.

— Шокирован, но не удивлен. Вас трудно заполучить. — Его улыбка стала еще шире. — Я знаю, что у вас с Джайлсом проблемы. Мне известно, что вы ненавидите поездки в Лондон. Вы сельская девушка до мозга костей, ведь так?

— Да. Я уэльская девушка, Роберт. И ничего не знаю о шотландских горах.

— Вы можете узнать. Хоть вы и выросли в Уэльсе, но один из ваших дедушек был шотландцем, не правда ли? Неужели вам не хочется кое-что узнать о ваших предках со стороны отца? Уверен, вам должны понравиться горы, вы непременно подпадете под их волшебство.

— А вы уже поверили собственной рекламе! — Бет похлопала его по руке. Откинувшись на спинку стула, она позволила себе на мгновение закрыть глаза. Она была в смятении. Она не видела Джайлса уже три года.

Они попытались стать просто друзьями, но ничего не получилось. В это вклинивался секс. Айдина. И любовь. С ее стороны. Потом они разругались. Несмотря на это, она сделала свою часть работы. Ее наброски и рисунки были великолепными. Но каждый раз, когда им приходилось встречаться, чтобы обсудить книгу, она настаивала на встрече в Лондоне, где они могли видеться на нейтральной почве — в конторах Хиббердса в Уэст-Энде. А там они старались быть нарочито вежливыми. Несколько он раскритиковал некоторые ее рисунки, и она убегала, хлопнув дверью. Дважды она заявила Джайлсу, что его подписи под иллюстрациями были ужасны, после чего Роберту пришлось вытаскивать его из пивной напротив. Но им все же удалось закончить книгу и, так как она поклялась больше никогда не ездить в Лондон, их сфотографировали вместе, улыбающихся, на специально устроенном обеде в Хэйе, а потом на вершине Хэй-Блафф. Именно там Бет посоветовала ему сквозь зубы, когда изображала, что улыбается, глядя на захватывающий дух вид, разбежаться и прыгнуть с крутого склона. Никто из них больше не вспоминал идиллические дни, проведенные ими на старой ферме, и дикую кошку, которая все же оставила едва заметный шрам на лице Бет, скрытый ее длинными волнистыми волосами. Не вспоминали они и ту ужасную обиду, которую она ощутила, когда он столь поспешно покинул ее.

Бет откинулась назад, чтобы полюбоваться огнем, горящим в очаге рядом с ними. Кафе постепенно заполнялось, и она обнаружила, что приходится слегка повышать голос, чтобы Роберт мог слышать ее.

— Почему Джайлсу так нужны деньги? Он получил кучу денег за нашу книгу.

— Это не наше дело, Бет. Он просто сказал, что ему нужны деньги. — Роберт, бросив взгляд на соседний столик, стал говорить осторожнее. — Дело в том, что я считаю, что вы с ним смогли бы снова хорошо поработать вдвоем. Это будет новый проект, Джейлс будет вести себя хорошо.

— Он так и сказал?

Роберт кивнул, потом поднялся.

— Пойду возьму себе пива. Принести вам что-нибудь?

Она покачала головой и стала смотреть, как он пробирается через зал к очереди возле прилавка. Бет ощущала раздвоенность: одна ее половина была заинтересована заманчивым предложением, а вторая, отвечавшая за ее самосохранение и самоуважение, говорила: «Нет. Не делай этого. Не ввязывайся». Если бы она была равнодушна к Джайлсу, то это не имело бы значения. Но это было не так, и в этом-то состояла проблема.

После Джайлса у нее никого не было. То есть ничего серьезного. И она подозревала, что никогда не будет. Джайлс был первым мужчиной, которого она полюбила. И как бы глупо это ни казалось, похоже, что он будет и последним.