Дежурный майор буквально расцвел, увидев начальника розыска Аэропорта. Могучий зад его ловко задвигался, из улыбки можно было выдавливать сахар, а руки взметнулись широко в стороны от восторга и радости. Формально, конечно, янги-юльский дежурный Марсу не подчинялся, но он отлично знал, кто поставил Марса на его место и чьим человеком он является.

Чернышев с интересом наблюдал за происходящим.

Там, в аэропорту, Марс предложил свое покровительство в обмен на янги-юльский адрес Ченя. Протекция эта стоило дорого: Марс ведь не был держащим нос по ветру ловким министерским вертухаем. За начальником розыска воздушки можно было чувствовать себя, как за каменной стеной. Долги за такими не пропадали. Поэтому, взвесив все, его собеседник и сдал Ченя.

Сейчас, в дежурке, Марс только давяще молчал.

На Востоке все выглядело нагляднее, откровеннее.

Быстро и заискивающе лебезя говорил только майор. Он чуть не захлебывался от счастья видеть такого гостя у себя в дежурке. Это ведь такая честь, такая удача… Сколько раз он мечтал принять желанного гостя…

На бесстрастном, как у индейца, лице Марса нельзя было ничего прочитать.

Эйфория выходила из майора, как воздух их проколотой шины.

В голосе появились просительные ноты. Интонация стала глуше.

Наконец, он и вовсе умолк.

Марс удостоил его всего нескольких фраз. Но и их было достаточно. Дежурный явно повеселел. Напряжение в дежурке сразу спало.

Майор крикнул помощника.

Гадюшник, в котором находился Чернышев, был немедленно открыт.

Дежурный наполнил пиалу свежезавареннм чаем, приблизился к Виктору мелкими шажками, положив руку на сердце. «Кто старое помянет…»

Чернышев, не останавливаясь, обошел его по кривой.

Марс шел впереди, он был уже у дверей.

Гуськом вышли на улицу. За ними обоими трусил дежурный. Он должен был выполнить до конца все, о чем ему сказал Марс.

У здания РОВД их ожидали Анастасия и Алекс Крончер.

Майор вынул из кармана конверт. Шагнул к Крончеру.

— Тут ваши пятьсот долларов… — он улыбнулся. — Произошла досадная ошибка. Я очень сожалею…

Он пожал руку ничего не понявшему Крончеру. Надо было спешить. Симпатичный узбекский истукан, выручивший их из беды, уже садился в машину.

Ближайшим аэробусом Марс отправлял их в Москву.

Китаец, как он успел шепнуть Чернышеву, улетел предыдущим рейсом.

3

Вечером следующего дня Чень уже сидел с импрессарио профессора Бреннера Панадисом во все том же «Шанхае».

Вышколенная обслуга ни словом, ни жестом не выдала, что видит обоих не впервые.

Их снова усадили за дальний столик рядом с аквариумом.

Как и в прошлый раз, Чень лишь щелкнул пальцами, и тут же возникший официант, как и тогда, поставил на стол чашечки с курящимися дальневосточными благовониями.

— Вы мой гость… — объявил Чень, против обыкновения не удостаивая импрессарио даже взглядом. — И заказывать буду я…

Что-то в лице китайца привлекло на этот раз особое внимание Панадиса. Он пригляделся: вон оно что- ссадина над бровью! Темная полоска, аккуратно зашпаклеваная тональным кремом. «И вам, выходит, приходится получать по морде, мистер Чень?! — злорадно подумал он. — Это даже приятно!»

Проявляя деликатность, он повел разговор о столичных новостях.

— Увы, — скорбное движение бровей должно было подчеркнуть его крайнее огорчение. — Москва становится все более криминальной…

Панадис любил порассуждать:

— Кто он сегодня, нынешний преступник? Тот же вор, грабитель… Ну квартиру очистит: и много возьмет?! А что завтра? Опять воровать?

Чень отмахнулся от него, как от назойливой мухи.