— С этим никогда не было проблем.

Да, с этим — не было.

Лифт рывком остановился, и они вышли в другой зал для ожиданий, меньше и более обособленный, чем тот, в котором бывала она.

Регистратор сначала посмотрела на Бутча… потом еще раз окинула его взглядом. Хотя он на это не обратил внимания.

— Добро пожаловать, — сказала женщина. — Доктор знает, что вы прибыли. Я могу сделать вам кофе, пока вы ожидаете?

«Или что-то по серьезнее?» — предлагал ее тон.

— Нет, спасибо. — Бутч взял Мариссу под руку и провел к стульям, выстроенным в ряд у дальней стены.

Они устроились, и Марисса обрадовалась, когда Бутч взял ее руку.

— Так, как прошла первая ночь учебной программы? — спросила она, чтобы завязать разговор и потому, что ей было интересно.

Его брови сошлись на переносице.

— Хорошо… никто серьезно не пострадал. По результатам отбора осталось семь новобранцев. Они проведут у нас этот день… в основном потому, что мы не хотим, чтобы их родители видели их такими потрепанными. Также это хорошая возможность для ребят познакомиться поближе. Я проведу первое занятие завтра вечером, потом их отпустят домой после тренировки.

— Я очень рада, что все прошло хорошо.

— Поживем-увидим. Хм, ты же знаешь дочь Абалона, Пэрадайз? Которая помогала нам с аудиенциями?

— О, милая девочка.

— Она продержалась дольше всех. У нее железный характер.

— Абалон, должно быть, гордится ею.

— Он будет.

Они замолчали. Потом Марисса снова заговорила:

— Кажется, меня сейчас стошнит.

Бутч мгновенно подскочил, но она похлопала его по руке. — Это скорее выражение такое, а не реальное действие.

— Хочешь вернуться в машину? Я заберу прах за тебя.

Марисса покачала головой.

— Нет, она моя. Пока мы не найдем ее семью, я за нее отвечаю.

Бутч обнял ее за плечи и прижал к себе.

— Будь готова, что ничего не изменится, даже когда ты вернешь останки ее родным.

— Так всегда было… когда ты работал, ты всегда это чувствовал?

— Абсолютно с каждой из моих жертв. — Он медленно и устало выдохнул. — Они никогда не отпускали меня. Даже сейчас, когда я не могу уснуть, я вижу их лица на потолке над нашей кроватью. Я помню, как они выглядели при жизни и не могу забыть их мертвые тела. Это выжжено в моем мозгу.

Смотря на его профиль, его жесткий, далеко не идеальный профиль, Марисса призвала всю свою любовь:

— Почему ты не будишь меня, не говоришь со мной, когда такое происходит?

Натянутой улыбкой он старался преуменьшить всю важность этого.

— У тебя тоже есть работа.

— Да, но я…

— Не важно. Сейчас все в прошлом.

Нет, если оно не отпускает тебя, подумала она.

— Мы с тобой так похожи, — прошептала Марисса. — Мы оба спрятали в шкафу наши прошлые жизни.

— Звучит так, будто это плохо.

Прежде чем она успела ответить, дверь напротив открылась, и оттуда вышла медсестра в белой униформе с черной коробкой в руках, которая абсурдно… и неуместно… напомнила Мариссе о шпильках от «Стюарт Вайцман», которые ей привезли на днях. Того же размера.

Она ожидала, что контейнер будет больше. Или меньше. Другой.

Боже, она не знала.

— Мы скорбим о вашей потере, — сказала медсестра, протягивая коробку Бутчу.

Марисса вышла вперед и взяла ее. Казалось, она весила меньше, чем она ожидала.