Наши взгляды встретились. Его глаза были настолько темные, а выражение лица настолько напряженным, что меня бросило в жар.

– А потом откуда ни возьмись появилась девушка в толстовке с миньонами, она больше не выходила у меня из головы. – Я смущенно опустила взгляд в пол. Не хотела, чтобы он увидел, как я покраснела. – С того самого момента я знал, что ты понравишься мне. Назовем это интуицией. Но в то же время я знал, что снова смогу очутиться в этой яме, как после смерти Дэвида. Мне не хотелось переживать это еще раз. Возможно, я бы и не смог пережить это снова.

Лэнсбери обхватил мое лицо руками и вынудил меня посмотреть на него. Смотря в его глаза, я потеряла дар речи. Мои губы снова начало покалывать, но в этот раз не из-за магии.

– Я хотел отпугнуть тебя, поэтому сначала так обращался с тобой. Ты должна была уйти и больше не вернуться. Но ты вернулась в качестве подозреваемой. Отпугивание далось мне тяжело, даже в тот вечер в Heartbreak Hotel я чуть не сдался. А когда стало ясно, что речь шла о том, что кто-то пытается причинить тебе боль, это лишь усугубило ситуацию. И я стал злиться на себя за то, что все больше и больше привязывался к тебе, хотя опасность была так близко. Когда в тебя стреляли, а я не смог тебя защитить, я ненавидел себя. Как и тогда. Но именно в этот момент я понял, что пути назад нет. Я уже был влюблен. – Он взял мои руки своими и скрестил наши пальцы. – Я сам до конца не разобрался, поэтому хотел извиниться, если тем самым во всем этом хаосе раздражал тебя или заставлял усомниться. Но теперь ты все знаешь. Ты мне нравишься, Малу. Даже больше, чем просто нравишься. И я надеюсь, что тоже нравлюсь тебе, хоть и всю оставшуюся жизнь я, наверное, не буду разговаривать так много, как сегодня. Это очень тяжело. Как ты справляешься с этим каждый день?

Я рассмеялась от того, как быстро он сменил тему. Все это время я улыбалась, как ненормальная, потому что чувства не давали мне покоя, и снова появилась эта проклятая дрожь. Внутри началась вечеринка с фейерверками, и это было чертовски потрясающее ощущение. В тот момент я не была уверена ни в чем в своей жизни, кроме того, что нравилась Лэнсбери. И тогда это придавало мне достаточно уверенности. Означало ли это то же самое для него, я не знала.

– Ты можешь на протяжении недели сидеть на корточках и молчать, ты все равно будешь мне нравиться, Лэнсбери. – Он улыбнулся, в этот раз у него даже появились ямочки. – Но…

Его улыбка застыла, он сильнее сжал пальцы.

– Нет. Пожалуйста, не говори, что есть какое-то «но», Малу.

Я проглотила ком в горле.

– Ты помнишь, что сказала Подлогимния?

– Полигимния? – Он сверлил меня взглядом.

– Зануда. Да. Она сказала, что мой поцелуй может уничтожить твои идеи и желания. Ты не… не боишься? – Мое сердце билось так громко, что, возможно, он даже слышал его.

Он принял задумчивую позу, взялся рукой за подбородок.

– У вас дома есть темница, полная сумасшедших и погрузившихся в депрессию почитателей?

– Нет. Но такая есть у Шелдона. Он бросает в нее парней, которые слишком близки ко мне и ненавистны ему. – Я сто тысяч раз умерла внутри. Можно было вешать на лоб табличку с надписью: девятнадцать лет, девственница, сумасшедшая кошатница. Тогда, может, не было бы так неловко. Но было уже поздно, слова были сказаны, и их невозможно было вернуть. Я закусила губу, чтобы не сболтнуть еще чего-нибудь, что выставило бы меня еще глупее. Я стояла там, в ожидании поцелуя, по крайней мере, я так надеялась, и говорила о коте и его темнице.

Лэнсбери тихо посмеялся, и у меня внутри все затрепетало.