— Ты хотя бы понимаешь, что через час весь город будет знать о том, что сумасшедшая девчонка отказалась от огромных денег?!

Николь притворно округлила глаза:

— Неужели?!

Именно этого она и добивалась: такая выходка станет сенсацией в определенных кругах. Ну а подобные новости распространяются молниеносно.

В общем, они не смогли ее убедить. Уже после ухода нотариуса Николь успокоила мать, сочинив романтическую историю — будто бы она полюбила бедного парня и хочет выйти за него замуж, а эти деньги его отпугнут. Единственное, на чем они сошлись, что мать все-таки купит ей квартиру.

— Квартиру, мама, а не дом! И маленькую. Обычную. Только оформи на свое имя, хорошо?

Сандра покачала головой:

— От кого ты скрываешься, Николь?

— Ни от кого. Говорю тебе, Люк не потерпит, если ему хоть на минуточку покажется, что он альфонс.

Она даже не удивилась, что назвала имя Люка, когда придумывала на ходу эту примитивную любовную историю… Но мать, кажется, поверила и вполне удовлетворилась услышанным. А может, просто не хотела делиться…

Николь поднялась в свою комнату, взяла фотографию отца в рамочке и, свернувшись калачиком, устроилась на диване. Вечером сюда, как обычно, придет Берт, которого мать привечает то ли как будущего зятя, то ли все-таки как потенциального любовника… Потом он узнает о наследстве… Ей стало невыносимо скучно от предсказуемости своей прежней жизни. Хорошо, что у нее теперь начинается другая веха.

Итак, она свободна. Нет больше папиных денег, и нет проблем. Или есть? Обиженная мать найдет куда пристроить ее долю, а потом, если Николь передумает, скажет, что шанс упущен. Учитывая прежний опыт, можно было не сомневаться: именно так мать и поступит. Но вдруг так и надо? Вдруг именно этого хотел отец?

Только на что же она тогда будет жить? Ее собственных сбережений хватит ненадолго. Конечно, можно продать машину… Николь почувствовала, как внутри нарастает легкая паника. Мать думает, что у нее есть жених, который сможет худо-бедно обеспечить ее. Люк думает, что ее обеспечивает мать.

А на самом деле у нее никого нет. И ничего. Она одна. Абсолютно одна. Так что же делать?

А может, пойти к Люку и сказать: «Я солгала маме, что ты мой жених, и поэтому отказалась от наследства. Но у моего прапрадедушки где-то спрятаны миллионы золотом, может, поищем? Но имей в виду, все, кто этим занимался до нас, плохо кончили».

Хорошенькое дело. Люк покрутит пальцем у виска, скажет, что это ее проблемы, и уйдет прочь, на этот раз навсегда.

Николь вздохнула: а ведь он классно целуется! Хотя это, безусловно, не может служить поводом быть вместе, но…

— Николь! — раздался из-за двери голос матери. — Николь, к тебе пришел Берт.

— Ко мне? — искренне удивилась она.

— Да! Спустись вниз, мы ждем тебя в гостиной. Это важно.

Так-так, подумала Николь. Если мама не прислала горничную, а не поленилась подняться наверх сама, значит, дело действительно важное. Интересно, она уже успела сказать Берту про отказ от наследства или желает предоставить мне возможность самой преподнести эту новость? Скорее всего, она не утерпела.

Николь вышла из комнаты, преодолела несколько ступенек лестницы и остановилась. Посреди гостиной стоял Берг Голдфилд в смокинге, белой рубашке, начищенный и идеальный до такой степени, что даже манекен из магазина свадебных принадлежностей не мог тягаться с ним. В руках он сжимал огромный букет. Увидев Николь, в недоумении замершую на лестнице, Берт подался вперед, неловко оступился и поспешно выдал:

— Я пришел к вам.