— Я собираюсь бросить работу у Жоржет после августовского праздника. — Сгибаясь под тяжестью сумок, Флисс зубами взяла со столика проездной билет на метро. — Я слишком измотана, чтобы справиться с работой. Кроме того, сейчас у нее есть Саския.

— Держу пари, ты будешь работать в два раза усерднее, потому что боишься сказать ей об этом. — Фоби тоже вернулась в гостиную.

— Ах да, Саския рассказала тебе, что вечеринка пройдет в Дайтоне? — Флисс уже стояла за дверью.

— Да. — Фоби потерянно опустилась на подлокотник дивана.

— Здорово, да? Это место кажется идеальным. — Флисс вернулась в холл, чтобы проверить, что она ничего не забыла. — И мы можем оставить дом в жутком беспорядке, прежде чем туда въедет твой любовник со своей женой.

Громко хлопнув дверью, она ушла.

Фоби прижала ко рту кулак и посмотрела на потолок глазами, в которых стояли слезы.

Она не разбирала свою почту целую неделю, и столик был завален конвертами. Кроме поздравительных открыток, здесь лежали несколько писем с отказами в работе, большая стопка ненужной почты и очень неприятное письмо из банка, в котором ей напоминали, что Фоби в очередной раз превысила кредит.

— Еще десять фунтов, и они подадут на меня в суд, — пробормотала она, делая из письма бумажную шапку, которую надела на голову.

От Дэна ничего не было, горестно заметила Фоби. Возможно, он собирался подарить ей открытку завтра вечером.

Стараясь не слоняться бесцельно по дому, она приняла ванну, взяв с собой переносной телефон на тот случай, если вдруг позвонит Дэн.

Когда незадолго до полуночи позвонила Саския, Фоби не смогла скрыть своего разочарования.

— А, это ты. — Она опустилась на пол и прижала колени к груди.

— Ты уже звонила Феликсу?

— Нет.

— Ты не думаешь, что тебе следует позвонить?

— Я позвоню завтра.

— Хорошо. Только на этот раз постарайся говорить веселее. И не рыдай из-за Дэна.

Фоби подавила всхлип.

— Саския, я забыла тебе кое-что рассказать, — выдавила она, чувствуя отчаянное желание сделать что-нибудь хорошее после выходных, во время которых она причиняла только боль.

— Что? — Голос Саскии повысился на пару октав.

— У Феликса есть твоя фотография — вы там вдвоем. Она у него дома. Я видела ее, когда была в его комнате в пятницу вечером и разговаривала с Диланом.

— Правда? — В ее голосе звучала невыразимая радость. — Ты говоришь это не просто для того, чтобы сделать мне приятное?

— Она в той большой рамке, которая висит у него на стене. — Фоби закрыла глаза, когда она вновь почувствовала укол ревности, словно ей в живот вонзили горячее, посыпанное солью лезвие ножа.

— Вместе с фотографиями его родителей и остальными снимками? — восторженно рассмеялась Саския.

— Да.

— О боже, спасибо тебе, Фоби! — Она почти кричала от радости. — Огромное спасибо, что ты мне сказала об этом. Наверное, он еще что-то чувствует ко мне, как ты думаешь? Знаешь, эта рамка единственное, что ему удалось спасти во время пожара. Боже, как бы я хотела, чтобы ты спросила его про фотографию… Я постараюсь что-нибудь придумать. Послушай, завтра после обеда я возвращаюсь в Лондон, чтобы кое-что напечатать для Жоржет. Можно я позвоню тебе вечером, чтобы узнать последние новости?

— Лучше во вторник, — сказала она Саскии. — Я сама тебе позвоню. Где ты остановишься?

— В квартире Сьюки. Они с Гаем на две недели уехали в Гамбию. Мама молится о том, чтобы он не сделал ей предложение, пока они там будут.