— И из тех, кто встречается со своими клиентами, — ухмыльнулась Фоби.

— Я должна поцеловать сегодня Манго, — мрачно пробормотала Флисс. — Я не собираюсь расстраиваться из-за того, что этот паршивец расхаживает со своей надушенной метелкой, у которой длина ног больше умственного коэффициента.

Селвин позвонил с вокзала и потребовал привезти его, когда гора бутербродов, приготовленных Флисс, угрожала упасть с бумажной тарелки, в которую она их складывала. Фоби и Дилану, сидевшим рядом друг с другом на сушилке, было строго-настрого запрещено помогать, после того как Дилан распределил между двумя бутербродами полфунта сыра, а Фоби рассеянно добавила к ветчине лимонный творог, перепутав его с горчицей.

Флисс, которая сломала уже три пластмассовых ножа и теперь изливала свою злость на недожаренного цыпленка, еле сдерживала накопившийся стресс.

— Проклятый Сел хочет, чтобы за ними приехали, — кипятилась она. — К тому времени, пока я привезу их, мясо станет сухим и жестким, как мои волосы.

— Я их заберу, — предложил Дилан, схватив бутерброд с ветчиной. — Я все равно собирался купить сигареты.

— Купи двести пачек, — посоветовала она, — тогда нам хватит сигарет на все выходные. Я еду с тобой, Дилан.

Она схватила три последних ломтика хлеба и протянула их Наде.

— Приятного аппетита.

Когда Флисс и Дилан вернулись с новыми гостями, от горы бутербродов остались одни крошки.

Саския, которая за весь день ничего не съела, сидела на полу вместе со Стэном, у которого на подбородке были пятна от соуса, а на рубашке лежал кусочек мяса жареного цыпленка. Оба увлеченно работали над большой доской для финального голосования, которое выявит убийцу. Их окружало облако сигаретного дыма, запах от маркеров и легкое облачко пыльцы, которое заносилось ветром из сада через раскрытую дверь.

— Это больше похоже на подвал в Бангкоке. — В дверях с ленивой улыбкой появился Селвин. — Ты куришь травку, приятель, или просто рад нас видеть?

— Это «ВН», — неловко пробормотал Стэн, делая глубокую затяжку, прежде чем посмотреть вверх.

Когда новые гости вошли, его лицо приняло странное, слегка пугающее выражение, которое появлялось лишь в тех случаях, когда он смотрел на что-нибудь эфирное, бесплотное, будь это картина, эксклюзивная одежда или женщина. Прищурив глаза, он мечтательно вздохнул, наслаждаясь зрелищем великолепного скелета, на котором почти не было плоти.

Проследив за его взглядом, Саския задержала дыхание. Качаясь, как готовый опасть лист на ветке дуба посреди зимы, в дверях стояла бывшая подружка Феликса Жасмин.

Одетая в модное платье из черной кожи, обтягивавшее ее выступающие кости, она прошла на кухню вслед за Флисс и Диланом, на которых напала странная задумчивость. Ее преследовал невероятно довольный Селвин.

Она выглядела слишком истощенной, и Саския сразу поняла, что у нее анорексия. Кости выступали под тонкой кожей, словно останки животных под побелевшей шкурой у высохшего водопоя в Африке. Лицо потеряло свою исключительную красоту, щеки провалились. Несмотря на прекрасно наложенный макияж и сверхмодную одежду, она выглядела жутко. Глаза помертвели, каштановые волосы потускнели, лишенные питательных веществ, а ноги, когда-то вызывающие зависть, превратились в длинные тонкие струны, завязанные узлами на коленях.

— Привет, Саския. — Жасмин сверкнула осторожной улыбкой, приподнимая уголки ярко накрашенных губ. — Как твои дела? Ты выглядишь намного лучше, чем в нашу последнюю встречу.

— Спасибо. — Саския с трудом могла смотреть на нее. Она была невероятно напугана ее внешним видом, неожиданно сообразив, что именно к этому она неосознанно стремится в последние недели.