— Вот почему невозможно работать с женщинами. Вы, благородные леди, слишком нежны для такой работы. Я не могу думать над каждым словом, прежде чем произнесу его; видно, мне придется не говорить вообще ничего.

Она смотрела на него расширенными глазами. Многим женщинам, наверное, понравилось бы, если бы их назвали нежными, но в его устах это прозвучало как оскорбление.

— Когда-то я была нежной, но те времена прошли.

Внезапно она вспомнила, как нашли останки Пола. Его разорвало на части. Она видела это, видела и другие тела и с тех пор перестала быть изнеженной благородной леди.

Пауза затянулась. Элизабет не решалась заговорить.

— Вы должны полностью отдать завод в мои руки, если хотите, чтобы что-нибудь получилось, — наконец сказал он.

— Я хочу, чтобы все получилось, но не хочу, чтобы вы здесь всем распоряжались.

Он улыбнулся ей. Да как! У него была улыбка, способная обезоружить любую женщину. Господи! О чем она только думает?

— Здесь все ваше — и монеты, и дом со слугами… Как я могу поднять мятеж на корабле?

— У меня не так много монет, как вы полагаете, — ответила она сухо. — Мои долги значительно превышают доходы.

— Остались в наследство от дорогого усопшего? Она оставила его саркастическое замечание без внимания.

— Поэтому мы должны свести расходы к минимуму, по крайней мере до тех пор, пока наша продукция не начнет продаваться.

О'Брайен в задумчивости оперся о подоконник.

— Кто сейчас управляет заводом?

— Никто конкретно. Я отдаю приказания, Джонни Беннет передает их на завод, а там за каждую операцию отвечает отдельный человек.

— У семи нянек дитя без глаза.

— Я знаю, — она всплеснула руками. — Поэтому я вас и пригласила.

— Не стоит все мои замечания воспринимать как упрек. — Он смотрел ей прямо в лицо своими зелеными глазами. — Мне кажется, вы потрудились на славу. Я имею в виду те изменения, что вы произвели после взрыва.

Элизабет не смогла сдержать улыбку. Джессоп никогда не хвалил ее работу, ни единого раза.

— Спасибо.

— У вас тут прекрасные условия, хорошее место на реке. В этой стремнине полно силы, чтобы крутить колесо вашей мельницы.

— Но колесо вращается неправильно, и мельница не может размолоть уголь и серу как следует.

— Потерпите, будем делать все по порядку. Нельзя прийти и все разом изменить, рабочие этого не любят. Пусть привыкают к переменам постепенно и сами меняются, тогда они станут лучше работать, будет меньше несчастных случаев и жалоб.

— Итак, вы считаете, что я должна приказать рабочим продолжать выполнять свои обязанности как прежде? — Элизабет выглянула в окно и увидела свою золовку Клер, которая шла из особняка в контору. Только этого ей сейчас не хватало! — Что мы еще должны обсудить, мистер О'Брайен? — Она двинулась к двери, намереваясь отпустить его.

— Я должен изучить состав вашего пороха. Мне нужны точные пропорции.

Элизабет услышала, как Клер, шурша юбками, входит в дверь конторы. Она надеялась, что О'Брайен успеет уйти, не встретившись с ней, но, видимо, встречи избежать не удастся.

— Я… Я подумаю об этом, мистер О'Брайен. Последнее время я много работала над новым рецептом. Надеюсь, что мне удастся заменить нитрат калия нитратом натрия.

— Ого! — О'Брайен присвистнул. — Сообщите мне, когда захотите поджечь эту смесь, чтобы я успел убраться подальше.

— Пока это только идея, и я прошу вас помалкивать об этом.