Занавески в цветочек — к черту. Поживет она и с открытыми окнами, заодно и света больше будет. А потом можно подобрать себе что-нибудь приличное. Пододеяльник со слониками — это неприлично. К черту! И наволочки из комплекта, и простыня… и ажурные салфеточки! И платье с круглым воротничком! И блузки, которые в юности носила Британи! И все колготки со стрелками, пусть даже в самых незаметных местах! О-о-о… и белые носочки, и носки с кружевами, и инфантильные трусики с клубничкой, котятами и прочей живностью и съедобностью! И проч. и проч., как говорится.
Около полуночи Джейн вспомнила, что так и не пожелала спокойной ночи Британи и малышам, и ее кольнула совесть. Ладно, сказала она себе, дети уже наверняка спят, а Британи…
Британи, словно услышав ее мысли, в этот момент постучала в дверь.
— Ты там спишь или не спишь? — спросила она и зевнула.
— Не сплю, — отозвалась Джейн и поплотнее утрамбовала в мусорный мешок подушку-сердечко с кружевной оторочкой.
Британи вошла. Джейн испытала вспышку внезапного раздражения: она ведь не говорила, что можно войти!
— Ого! Что это у тебя тут?
— Уборка хлама.
— Хорошее дело. А где занавески?
— Нету. Кончились.
— Ты что, выпила?
— Ха-ха.
— Да или нет?
— Мне двадцать один знаешь когда было?
— Очередной виток подросткового кризиса?
— Очень смешно.
— Нет, на самом деле не очень.
— Брит, я не хочу с тобой препираться — хочу только закончить начатое.
— Ты решила разорить дом?
— Я решила избавиться от ненужных вещей. В твоих терминах — разорить. Свою комнату, свой гардероб, свои безделушки.
— Ты сегодня невыносима, — вынесла вердикт Британи.
— Слушай… А вдруг я и завтра буду такой?
— Я не переживу.
— О ужас! Мне посыпать голову пеплом?
— Нет, ты не выпила, — задумчиво протянула Британи. — Ты обкурилась травой.
— Брит, не выдумывай. Неужели у тебя нет желания сбросить груз ненужных вещей? Может, опостылевший образ?
— Знаешь, пожалуй, иногда мне тяжело быть тебе старшей сестрой. Воспитывать тебя, следить, чтобы все у тебя было… прилично.
— Ну так, может, хватит? У тебя есть еще два человечка, которым это пока по возрасту положено…
Джейн никак не ожидала того, что случилось, а случилось то, что в глазах у Британи вскипели слезы, и она поспешно вышла из комнаты, бросив через плечо: «До завтра!»
У Джейн защемило сердце. Ну почему всегда так? Вечно одна и та же история, только у кого-то — с родителями и лет в шестнадцать, а у кого-то — со старшей сестрой и в двадцать шесть. Британи не хочет, чтобы она менялась. Британи не хочет, чтобы она взрослела. Британи хочет оставить себе живую куколку по имени Джейн. Интересно, а почему родители выбрали Британи такое редкое и необычное имя — Британниа — а ей досталось самое среднестатистическое из всех американских имен?
Впрочем, Британи явно и рассчитывала на то, что у Джейн защемит сердце, взбеленится совесть, она бросит все свои дела — и помчится мириться с сестрой. Может, она делала это и неосознанно, но раньше всегда срабатывало именно так.
Джейн криво усмехнулась. Да, будет трудно, но ей надо сейчас доделать то, что она делает. Иначе завтра она проснется старой доброй Дженни… под детским цветным одеяльцем.
Нет уж, не бывать этому! Джейн орлиным взором — и откуда только у нее орлиный взор? — окинула комнату в поисках того, чтобы еще отправить на помойку. |