На несколько минут они замерли, обнявшись. Последний свет печального дня угасал.

В камине упало полено, взметнув фонтан искр.

Вдруг в другом конце залы послышался топот ног, лязг железа, смех. Трое оруженосцев пробежали по зале, укрепляя факелы на стенах.

— Ну что, сын мой, вы все еще около материнских юбок? — послышался вопрос.

Застигнутые, пока предавались мечтаниям, врасплох, королева и маленький Филипп вздрогнули. Ребенок спрятался за спинку стула, с которого встала королева.

— Пора забрать мальчика из женских рук. Сколько ему лет?

— Недавно исполнилось пять.

— Ты слишком балуешь его, сделаешь из него труса.

— Он лучший всадник в замке среди детей своего возраста.

— Это правда, — миролюбиво сказал король, смягчив тон. — Граф де Валуа говорил мне об этом. Знаешь ли ты, что моя племянница Матильда взяла к себе Симона, сына графа де Валуа, чтобы заменить ему мать?

— Мне говорили, что таково было ее намерение, если герцог, ее супруг, не будет возражать. Впрочем, разве он не согласился по просьбе графа де Валуа взять на службу его сына?

— Конечно, Раулю де Крепи нет равного, когда надо получить хорошее место для себя или своих.

К королю, жеманясь, подошел очень молодой юноша с длинными светлыми волосами, красными губами, нахальными глазами.

— Сир, вы обещали послушать мою песню.

— Я не забыл, мой милый. Устраивайся с товарищами. Я сейчас.

При виде хорошенького певца сердце Анны сжалось. Со времени гибельного похода на Нормандию она больше не видела Оливье. Генрих отказывался отвечать на ее вопросы, и никто из товарищей трубадура не мог или не хотел сообщить ей, что с Оливье. Анна не понимала поведения мужа, который раньше и дня не мог провести без возлюбленного.

Анна решила снова расспросить супруга:

— Не знаешь ли, что стало с Оливье, трубадуром? Он тебе разонравился? Провинился? Или с ним случилось несчастье? Я скучаю без него.

— Скучай сколько угодно, но никогда больше не говори мне о нем!

— Откуда этот гнев? Умоляю, скажи, что с ним все хорошо…

— Достаточно! Больше ни слова! Это тебя не касается… Мой сын, ты тоже осмелился бы поднять руку на меня? — спросил Генрих, поднимая ребенка. Тот, крича, отбивался от него. — Успокойся, мой сын, иначе я тебя тоже упрячу в подземелье. Уведи его!

Елена вырвала ребенка из рук короля и убежала так быстро, как только позволяла ей полнота. Анна, сдерживая слезы, последовала за ней. Она укрылась за драпировкой, закрывавшей молельню. Из большой залы доносились пение и смех.

Сколько времени провела она так? Холод вывел Анну из печальных раздумий. Королева сняла меховую накидку, завернулась в нее и легла на ковер, уставившись на пламя лампадки.

* * *

— Анна! Анна Ярославна, проснись! — послышался чей-то шепот.

— Елена, это ты? Мне снилось, что я во дворце отца…

— Дочь моя, король зовет тебя.

— Король меня зовет?!

— Да, в свою постель.

— Чтобы разделить ложе с одним из его любимцев?

— Не будь злой, дочь моя, он твой муж.

— Печальный муж, который прикасается ко мне с отвращением, не делит со мной ложа со времени рождения моей бедной девочки и отправляет меня спать с приближенными дамами и служанками! Я не пойду.

— Ты забыла, что твой долг, долг королевы Франции, рожать ему сыновей?

— Я ему родила уже двоих.

— Этого мало, по сравнению с твоей матерью Ингигердой…

— Мои родители любили друг друга.