|
Мне требовалось восемь таких птиц, но как их поймать - было для меня загадкой, так как они были не только самыми распространенными, но и самыми осторожными птицами в пампе. Привычка пастись, как гуси, крупными стаями и полностью опустошать в зимние месяцы огромные поля люцерны навлекла на крикунов ненависть аргентинских фермеров, беспощадно уничтожающих этих птиц при любой возможности. В то время как большинство обитающих в пампе птиц подпускают к себе людей на довольно близкое расстояние, к крикунам в лучшем случае можно подобраться не ближе чем на полтораста ярдов. Мы знали, что вокруг было полно их гнезд, но все они были отлично замаскированы; и хотя каждый раз, когда родители начинали с громкими криками летать у нас над головой, мы чувствовали, что гнездо находится где-то рядом, нам так и не удавалось обнаружить его. Однажды вечером мы ставили сети для поимки уток на небольшом озере, берега которого густо заросли тростником. Закрепив свой конец сети, я выбрался из солоноватой воды и побрел по зарослям. В одном месте я увидел маленькое гнездо, похожее на гнездо камышовой американской славки, искусно подвешенное между двумя листьями. Оно оказалось пустым, но мое внимание неожиданно привлек комок серой глины, который как будто подмигнул мне. Я решил, что это мне почудилось, как вдруг серый комочек снова мигнул. Внимательно всмотревшись, я понял, что передо мной не комок глины, а почти взрослый птенец крикуна. Он притаился в тростнике, словно окаменев, и только моргание его темных глаз позволяло обнаружить его. Я медленно подошел и присел рядом. Птенец не шелохнулся. Я осторожно погладил его по голове, но он словно не замечал моего присутствия и сидел совершенно спокойно. Тогда я поднял птенца и, сунув его под мышку, как курицу, пошел к автомобилю. Птенец не оказывал ни малейшего сопротивления и не проявлял никаких признаков страха. Когда я уже подходил к машине, два взрослых крикуна пролетели у нас над головой и разразились тревожными криками. Услышав их, птенец захлопал крыльями и из спокойного, послушного существа мгновенно превратился в обезумевшего звереныша. С большим трудом мне удалось удержать его и спрятать в коробку. Дома нас встретил Джон, брат "Сони", и осведомился о наших успехах. Я с гордостью показал ему пойманного птенца. - А, одна из этих проклятых птиц, - с отвращением сказал он. - Вот не знал, что они вас интересуют. - Еще бы не интересуют! - возмущенно ответил я. - Это один из самых привлекательных экспонатов в зоопарках. - Сколько вам их нужно? - Восемь штук, но судя по тому, с каким трудом мне удалось добыть этого птенца, вряд ли я смогу набрать столько, - мрачно ответил я. - О, не беспокойтесь, я поймаю вам восемь штук, - небрежно сказал Джон. - Когда они вам нужны? Завтра? - Я не хочу особенно жадничать, - язвительно ответил я. - Меня вполне устроит, если вы принесете четырех завтра, а остальных послезавтра. - Хорошо, - коротко ответил Джон и отошел. Подумав, что Джон обладает довольно странным чувством юмора, если позволяет себе шутить над тем, что так дорого для меня, я тут же позабыл об этом разговоре. На следующее утро я увидел, как Джон садится на коня. Его ожидал уже готовый к отъезду пеон, тоже верхом на лошади. - Привет, Джерри! - крикнул Джон, сдерживая нетерпеливо перебиравшего ногами коня. - Вы просили восемь или двенадцать? - Чего? - Chajas, разумеется, - удивленно ответил Джон. Я с ненавистью посмотрел на него. - На сегодня хватит восьми, а завтра еще с дюжину. - Хорошо, - ответил Джон, повернул коня и ускакал. |
