|
Теперь же возиться со всем этим было поздно: птица мчалась к нам со скоростью двадцати миль в час. Я развернул киноаппарат, поймал птицу в видоискатель и нажал кнопку, надеясь, что из моих съемок что-нибудь да получится. Я начал съемку, когда нанду был от меня футах в полтораста. Рафаэль скакал непосредственно за ним, и это, вероятно, очень тревожило птицу, так как она явно не замечала ни повозку, ни киноаппарат и мчалась прямо на меня. Она подбегала все ближе и ближе, постепенно заполняя весь видоискатель. Джеки, стоявшая надо мной в повозке, тихонько попискивала от волнения. Еще несколько секунд - и нанду полностью заполнил видоискатель. Мне стало не по себе; птица по-прежнему не видела нас, а я совсем не хотел, чтобы двухсотфунтовый нанду со всего разбега врезался в меня. Уповая на бога, я все же продолжал держать палец на кнопке. Вдруг птица заметила меня. В ее глазах мелькнуло какое-то смешное выражение ужаса, она сделала резкий скачок влево и скрылась из моего поля зрения. Выпрямившись, я вытер испарину со лба. Карлос и Джеки круглыми совиными глазами смотрели на меня с повозки. - С какого места он отвернул? - спросил я, так как во время съемки это было трудно установить. - Он отвернул вон от того пучка травы, - ответила Джеки. Я измерил шагами расстояние от треноги до травы. Оно не превышало шести футов. Этот резкий скачок оказался роковым для нанду; расстояние между ним и преследовавшим его Рафаэлем было так мало, что даже после такого ничтожного уклонения в сторону свелось к нулю. Рафаэль заставил взмыленного коня сделать отчаянный рывок, перерезал птице путь и погнал ее обратно к нам. На этот раз я был наготове. Тонкий свист болеадорас внезапно усилился и замер на протяжном гудящем звуке. Веревка с шарами пролетела по воздуху и сплелась вокруг шеи и ног птицы подобно щупальцам спрута. Нанду пробежал еще пару шагов, веревка затянулась, и он упал на землю, дергая ногами и крыльями. С протяжным победным криком Рафаэль подъехал к нему, соскочил на землю и схватил его за дрыгающие ноги; в противном случае нанду легко мог бы распороть ему живот своим большим когтем. После непродолжительной борьбы нанду затих. Карлос, приплясывая от радости на сиденье, громкими, протяжными криками оповещал пеонов об успешном завершении охоты. Когда они прискакали, мы все собрались вокруг нашего пленника. Это была большая птица с хорошо развитыми мускулистыми бедрами. Кости крыльев, напротив, были мягкими и слабыми и могли гнуться, словно молодые зеленые веточки. Огромные, чуть ли не во всю щеку глаза прикрывались большими, как у кинозвезд, ресницами. Обращали на себя внимание большие, мощные ступни с четырьмя пальцами. Средний палец был самым длинным и оканчивался острым изогнутым когтем. Независимо от того, ударял ли страус ногой вперед или назад, этот коготь, словно острый нож, врезался в тело противника, разрывая и раздирая его. Перья были довольно длинные и напоминали листья папоротника, вытянутые в длину. Когда я осмотрел птицу и сделал с нее несколько снимков, мы освободили ее ноги и шею от болеадорас. Мгновение она неподвижно лежала в траве, затем резким толчком вскочила на ноги и помчалась сквозь заросли чертополоха, на бегу набирая скорость. Мы пустились в обратный путь. Пеоны, смеясь и переговариваясь, тесной гурьбой ехали вокруг нас; их разукрашенные пояса сверкали на солнце, удила и уздечки мелодично позвякивали. Лошади потемнели от пота; хотя они, несомненно, устали, шли они весело и легко, то и дело игриво задирая друг друга. Наши же серые коняги, которые только довезли повозку до места и всю охоту простояли в оглоблях, плелись теперь с таким видом, будто вот-вот упадут от изнеможения. За нами расстилалась бескрайняя, золотистая, спокойная пампа. Bдали над травой взлетали два черно-белых пятнышка и слышался приглушенный расстоянием голос пампы, предупреждающий всех ее обитателей - голос всегда бодрствующих ржанок: "теро. |
