Райан опустился на пуф.

Нэнси прижалась к ручке кресла, долго, почти минуту, вглядываясь в него.

– Джеки, – позвала она и смолкла, выжидая. – Эй, Джек, ты хороший любовник. Может быть, мне сказать, будто ты пришел, испугал его и вы начали драться? Понимаешь? По тебе ведь видно, что ты дрался. Скажу, ты мне жизнь спас. Оттащил его от меня. Слушай, а пока вы дрались, я взяла пистолет. Потом он хотел ударить тебя чем-нибудь... кочергой, и мне пришлось в него выстрелить. – Нэнси широко открыла слегка удивленные глаза. – Эй, Джек, тогда в газете напечатают и твою фотографию. А в "Лайфе" появится крупный снимок – мы оба в темных очках. А потом вместе будем сниматься в кино! Разве это невозможно? – Она открыла не только глаза, но и рот, немножечко притворяясь, но в самом деле захваченная этой мыслью.

Райан посмотрел на нее. Обождал, убедился, что Нэнси ждет от него ответа, и только тогда проговорил:

– Я уже снимался в кино.

Потом опять отвернулся к экрану телевизора, на котором Маклейн разворачивался, поднимал одну ногу и совершал бросок от плеча в сторону игрока на базе. Хорош, сукин сын, но вполне может нарваться на неприятности.

– Послушай, я серьезно, – вновь заговорила Нэнси. – Вполне может выйти. Вместе с кем-то гораздо забавнее. – Она подождала, наблюдая за ним. – Послушай меня! Посмотри на меня! Будет просто здорово. Расскажем полиции, что случилось, а через пару дней сядем в машину и уедем... Куда пожелаешь. Просто уедем. Джек, послушай меня!

Маклейн взглянул на раннера на первой базе, помедлил и сделал бросок. «Быстрый мяч, но немножечко высоко», – прокомментировал Джордж Келл.

– Можно представить все в лучшем виде, – продолжила Нэнси и вдруг встала с кресла. – Скажем, он разбушевался. Собственно, прежде, чем я взяла пистолет, он схватил меня и разорвал пижаму. – Она подняла руки к треугольному вырезу блузы, рванула, разорвала его до пояса. Распахнула блузу, воскликнула: – Смотри, Джеки, что он наделал!

Райан взглянул, кивнул и снова уставился в телевизор.

Нэнси минуту подумала.

– А потом вдруг запсиховал и начать крушить все вокруг.

Она выхватила кочергу из камина, замахнулась, прицелилась в картину над каминной полкой, с силой ударила. Затем разнесла стеклянный шкафчик в гостиной и направилась в столовую, разбивая по пути все попадавшееся ей на глаза стекло и хрусталь – вазы, пепельницы, статуэтки. Осколками брызнуло зеркало. Вернувшись в гостиную, Нэнси расколотила цельное стекло раздвижной двери высотой от пола до потолка и принялась добивать торчащие из рамы осколки. Лампы оставила напоследок, потом стали бить одну за другой. Комната постепенно погружалась в полумрак, потом остался лишь ровный белый свет, льющийся с экрана телевизора.

Наступила тишина – Нэнси в порванной пижаме замерла возле большого кресла. Но тишину вскоре нарушил голос Джорджа Келла: "Счет равный в конце девятого иннинга. Детройт отбивает. Если они собираются пошевелить мозгами, им теперь..."

Райан выключил звук, повернулся в белом сиянии телеэкрана лицом к девушке. Позади него Эл Кейлин беззвучно отбил два мяча в круг.

– Все переколотила? – спросил Джек.

Нэнси кивнула:

– По-моему, все.

– Тогда, может, сядешь?

– Джеки...

– Больше не надо, ладно? Если скажешь еще что-нибудь, я, наверное, врежу тебе как следует, а мне этого вовсе не хочется.

Эл Кейлин шагнул в круг, занял позицию, коснувшись земли концом биты.

И тут послышался первый слабый звук сирены далеко на Шор-роуд.

– Сядь и успокойся, – велел Райан.