Ситуация и в самом деле сложилась крайне нелепая. Она не могла обижаться на Колина за то, что тот сердится на нее. Бедняга просто не понимал, как ему себя вести и на каком свете он очутился.
Броуди приходила домой по вечерам, когда была уверена, что не застанет в Кросби Джорджа. Предварительно она просматривала программу передач, чтобы убедиться, что сегодня не показывают футбольный матч или один из тех фильмов, где люди на протяжении двух часов ожесточенно и увлеченно крошат друг друга, поскольку Джордж мог задержаться, чтобы посмотреть его вместе со своим любимым сыном.
Она появилась дома в воскресенье. Муж смотрел на DVD старый фильм — «Розовую пантеру» с Питером Сэллерсом в главной роли. Колин не повернул головы и не стал приглушать звук, когда Броуди вошла в дом.
— Там тебе пришло несколько писем, — коротко бросил он.
— Настоящие, нужные письма или макулатура? — поинтересовалась Броуди.
— Откуда мне знать? Я не смотрел. Кстати, — язвительно заметил он, — тебе достаточно лишь заполнить нужную форму — и Почтовое управление станет пересылать твою корреспонденцию туда, где ты в данный момент находишься.
— Я знаю. — Броуди помолчала несколько мгновений, пытаясь найти нужные слова. Ей было очень грустно. — Почему мы стали такими, Колин? Ведь когда-то мы чудесно ладили друг с другом.
— Все течет, все меняется, и люди тоже, — расхожей фразой откликнулся муж, не отрывая взгляда от экрана. — Ничто не длится вечно. Все проходит, и плохое, и хорошее.
— Мир не настолько изменился, чтобы мы начали ненавидеть друг друга.
— Разве я тебя ненавижу? — Колин наконец-то выключил телевизор и повернулся к ней лицом. Он выглядел утомленным, осунувшимся и таким несчастным, что ей захотелось обнять его, прижать к своей груди и сказать, что у них все в порядке. Вот только в глубине души Броуди знала, что это не так. Далеко не так. Его отец стал лишь последней каплей. Решающую роль сыграло отношение Колина к их дочери, отношение, которое Броуди никак не могла понять и принять. Оно вызывало у нее настолько сильное неприятие и даже отвращение, что она больше не желала и не могла находиться с мужем под одной крышей. Странно, но именно так выразилась мать Колина о его отце, хотя мужчины были все-таки слишком разными. Колин вздохнул.
— Разумеется, я не испытываю к тебе ненависти, Броуди.
— Я тоже. — Она опустилась в свое старое любимое кресло с правой стороны от камина. Муж прикрутил газовую горелку, уменьшая пламя. Броуди обратила внимание на то, что все вещи в комнате — каминную полку, решетку, стол и прочее — покрывал слой пыли. Ей не хотелось заниматься уборкой в присутствии мужа. Это выглядело бы так, словно она старается уязвить его и доказать ему что-то, но ведь если бы она пришла тогда, когда он был на занятиях в школе, то здесь непременно торчал бы Джордж, его замечательный папаша. Броуди готова была держать пари, что Колин и не думает стирать свои рубашки и что у него скоро закончатся чистые носки, даже если их у него не меньше пятидесяти пар. Кстати, Джош не мог понять, почему его отец всегда хочет получать в подарок именно носки, будь то его день рождения или Рождество. Воротничок рубашки мужа тоже выглядел не слишком чистым. Броуди вдруг показалось, что Колин, должно быть, совершенно подавлен и разбит, раз не удосужился сменить рубашку, ведь обычно он очень щепетильно относился к своему внешнему виду.
Они долго сидели молча. Но это было не то уютное, дружелюбное молчание, хранить которое им когда-то было хорошо и покойно. Броуди пыталась найти нужные слова и вообще придумать, что же можно еще сказать, да и Колин, скорее всего, был занят тем же. Хотя, не исключено, он просто ждал, когда она уйдет, чтобы снова уткнуться в телевизор. |