– Наоборот. Кровать оказалась короткой и чертовски неудобной. Моя кузина только что сказала, что поделом мне. Здесь, в Бистоуне, меня ожидало мягкое ложе, – с улыбкой заметил он, наблюдая из-под полуопушенных век за Джейн.

– Ах вот оно что! Кузина! – презрительно сказала она, не обращая внимания на его бархатный голос и соблазнительные глаза. – Она смотрела на тебя далеко не по-родственному. Это ясно даже наивнейшей из жен. Так на чью постель она намекала? На мою или на свою?

Выражение лица Эдварда сделалось суровым. Он был готов найти ее обиженной или рассерженной, но на него смотрела просто мегера – янтарные глаза метали громы и молнии.

– О чем, черт возьми, ты говоришь? Ты обвиняешь Изабеллу в том, что она делает мне, женатому человеку, непристойные предложения?

– Ах, Эдвард, прекрати разыгрывать простачка – она именно это и делает.

Он пожал плечами, не желая начинать спор перед самым отъездом в Лондон.

– Не будь смешной, Джейн. Мы женаты меньше суток, а ты уже изображаешь ревнивицу.

– Ревность тут ни при чем. Меня не интересуют низменные подробности, где и с кем ты провел ночь. Но, дав перед Богом клятву в супружеской верности и любви, имей хоть каплю учтивости сообщить мне, почему ты решил так провести брачную ночь? Неужели я не заслужила по крайней мере объяснения? Или у тебя его просто нет?

Темные брови Эдварда насмешливо приподнялись, и он улыбнулся.

– Выходит, ты это заметила. Я польщен. Извини, но мне показалось, что ты будешь рада моему отсутствию.

– Спасибо, я была рада, – соврала Джейн. – Но твое вызывающее отсутствие в спальне нельзя назвать деликатным поведением, не говоря уж о возмутительном безразличии к моим чувствам.

Эдвард не привык оправдываться, хотя и понимал, что она права – его поведение скандально. Но он не мог объяснить подлинную причину своей выходки.

– Мне на самом деле жаль, Джейн, что мое поведение привело тебя в такой гнев. Знай я, как ты нетерпелива, то постарался бы смести все преграды на пути в твою постель.

– Я говорю не о физической близости… просто это предотвратило бы пересуды, – стальным голосом ответила она.

– Ты права, но иногда в наши планы вмешиваются дела.

– Тогда, Эдвард, изволь объясниться.

Он посмотрел на нее холодно и спокойно, затем, нахмурив лоб, отвернулся, словно подбирая слова.

– Итак, – нетерпеливо произнесла она. – Уж не мучает ли вас совесть, милорд?

– Моя совесть чиста, – отрывисто ответил он, с трудом подавляя бешенство… и страсть, так как даже в своем гневе и презрении она была до невозможности хороша и он едва удерживался от того, чтобы не заключить ее в объятия. – Я уже говорил, что у меня неотложные дела с сэром Джоном. Так вот, их обсуждение заняло очень много времени, а когда мы закончили, то возвращаться одному в Бистоун-Лодж было опасно.

– Всем известна репутация сэра Джона, и, несомненно, те развлечения, которые он предложил, тебе милее. Я все прекрасно понимаю, так что, будь добр, избавь меня хотя бы от твоего притворного огорчения. Изабелла, разумеется, растрезвонит об этом повсюду.

Обвинения жены больно задели Эдварда. Он злобно прищурился, а губы его скривились в ядовитой усмешке.

– Я не святой и в прошлом с удовольствием предавался радостям жизни, – оборвал ее он. – Что касается твоих измышлений относительно того, как я провел ночь, то ты ошибаешься – я спал один. У меня нет ни малейшего желания нарушать брачные обеты. Не тебе меня судить, Джейн, особенно если вспомнить о твоих тайных свиданиях с неким джентльменом.