— Понимаете, папа поссорился со Смитерами и неожиданно ушел прошлой осенью, как раз незадолго до того, как закончился сезон в шатре. Он сказал мне, что собирается в чудесную школу верховой езды в Нью-Йорке и когда там разместится, обязательно даст мне знать о себе. Я должен был остаться в цирке и помогать Пэдро в его работе. Он был милым человеком и очень нравился мне. И Мелия собиралась проведать меня. Какое-то время все было хорошо. Но отец ничего мне не прислал. И тогда начались тяжкие времена. Если бы не помощь Мелии и Санчо, я бы долго не выдержал.

— Что ты должен был делать?

— Много всего, когда как. Временами что-то хорошее, временами — совершенно бесполезное. В любом случае мне нужно было делать то, что велит Смитер, и живо плясать под его дудку. Я не возражал показывать различные трюки с Санчо, поскольку мой отец дрессировал его, и у меня с ним всегда все получалось. Но они хотели, чтобы я пил джин и оставался маленького роста, а я этого не делал, потому что моему отцу не нравились такого рода вещи. Я ездил верхом стоя, и мне подходила такая работа, пока не довелось упасть и повредить спину. Но мне пришлось продолжать выступления, несмотря на непреодолимую боль. Я очень ослаб, и у меня постоянно кружилась голова.

— Что за человек! Почему Мелия не могла это прекратить? — теряя терпение, спросила миссис Мосс.

— Она умерла, мэм. У меня никого больше не осталось, кроме Санчо; и я сбежал.

Затем Бэн вновь стал гладить свою собачку, чтобы утаить навертывавшиеся на глаза слезы. Но это ему не удавалось при мысли о замечательном друге, которого он потерял.

— Что же ты собирался делать?

— Найти отца. Но я не смог, поскольку его не было в школе верховой езды. Там мне сказали, что он ушел на Запад, чтобы привести мустангов человеку, который слишком многого хотел. Мое положение оказалось затруднительным — я не мог идти к отцу, потому как просто не знал, где его искать, а с другой стороны ни за что не хотел возвращаться обратно к Смитерам, чтобы они меня обижали. Я хотел, чтобы меня взяли в эту школу верховой езды, но им не нужен был мальчик. Тогда я начал путешествовать в поисках работы. И мне пришлось бы умереть с голоду, если бы не Санчо. Когда я бежал, то оставил его на привязи, чтобы они не смели обвинить меня в краже. Но он оказался весьма сильной собакой, мэм. Это лучшая собака для фокусов, которую я когда-либо где-либо видел. Они хотели бы вернуть его обратно более, нежели меня. Пес принадлежал моему отцу, и я не мог оставить его, однако сделал это. Однажды, темной ночью, я привязал его, думая, что никогда больше не увижу. На следующее утро я завтракал в сарае в нескольких милях от того места, которое покинул, в мучительном одиночестве, когда вдруг появился он, облизывающийся, весь в грязи и мокрый, с обрывком веревки, волочившимся следом. Он перегрыз ее и последовал за мной, не собираясь больше возвращаться на прежнее место. Он бы не потерялся. И я больше его не оставлю. Правда, мой родной старый приятель?

Санчо внимательно, с непрекращающимся интересом слушал историю, которую рассказывал хозяин, и когда Бэн заговорил с ним, пес поднялся, поставил обе лапы на плечи мальчику, облизал его лицо с немой признательностью в своих желтых глазках и тихо заскулил, что выразило лучше слов его мысли: «Веселей, маленький хозяин, отцы могут исчезать, друзья умирать, но я тебя никогда не предам».

Бэн обнял пса и улыбнулся девочкам сквозь пряди белых кудряшек, свисавших с головы собаки. А девочки зааплодировали и подбежали ближе, чтобы погладить это великолепное создание природы — необыкновенно умное животное, находящееся в их доме, и убеждая его в том, что простили ему воровство того самого пирога и нового ведерка. Вдохновленный всеми ласковыми словами и жестами одобрения от своего хозяина, Санчо неожиданно стал показывать все свои штучки, демонстрируя грациозность и ловкость.