С пронзительным треском предмет мебели заваливается на бок. Проводив его красноречивым взглядом, Кантор сухо хлопает:

— Отлично. Мне наконец-то удалось вывести вас на эмоции. Вы так долго оставались хладнокровным. Тогда продолжим и вернёмся к конфликтам. Мне хочется знать, с чего это вдруг на вас нашла такая резкая смена характера?

— Не пойму, о чём это вы? — всё ещё остаюсь на ногах, изображая злость и негодование, постепенно успокаивая нахлынувшие по моей же воле эмоции. — Вы равняете мой клан с давними противниками и думаете, что я буду этому рад⁈

— Присядьте! — требует Кантор, повысив голос. — Я не об этом. В Академии вы слыли знатным смутьяном и весьма конфликтным учеником. Разговоры даже доходили до возможном вашего исключения, но всегда спасало влияние вашего отца и достаточно высокий потенциал. Вы, конечно, не гений, но мастера оценили вас как твёрдого середняка.

Стиснув зубы, я сжимаю кулаки и сажусь, положив их на стол.

— И дальше что?

— Однако после попадания в ряды Гвардии ваше поведение резко изменилось. Вы стали дружелюбным. Никаких конфликтов, сплошная помощь друзьям и отпрыскам незначительных кланов, на которых вы бы прежде не взглянули, — продолжает загонять меня в угол собеседник. — Вас словно подменили.

Сухость во рту усиливается, и я сдержанно отвечаю:

— Майор, Академия и армия — это две разные вещи. Я отлично знаком с воинским уставом, напомню, написанным лично Императором, — я указываю пальцем вверх. — Как я могу пойти против воли самого Неба?

— Слабо верится, — фыркает оппонент. — Щенок, ты думаешь, я совсем глупец⁈ В Академии ты жизни не давал всем этим мелким кланам, а уж про выходцев из простолюдинов, которым посчастливилось родиться с даром, я и вовсе молчу. После нескольких стычек с тобой пара простолюдинов вообще пропала с концаами. И тут вдруг такая резкая перемена? — глаза офицера готовы прожечь во мне дыру. — Как это понимать?

— При всём моём уважении, майор, — которого на самом деле не осталось после того, что он себе позволил, — я не пойму, чего вы добиваетесь от меня? Откуда я знаю, куда подевались всякие кухаркины сыны? Вы бы у меня ещё за дворняг спросили! — выдаю типичную надменную усмешку Зено, за которую так хотелось разбить ему лицо. — Во время моей учёбы в Академии исчезали не только простолюдины, но и знать. Причин может быть масса. Например, один из моих товарищей не выдержал давления от своего мастера и сбежал. Куда? Не домой, так уж точно, где бы его ждало изгнание из рода и выжигание меридианов.

Кантор упирается подбородком в кулак и не сводит с меня глаз. Вид у него невозмутимый, холодный, как кусок горного хрусталя. Предыдущий его взрыв оказывается такой же игрой, как и моя собственная. Просто попытка зацепить меня и вывести на новые эмоции.

Я уже всерьёз начинаю злиться на происходящее:

— Если мы говорим про Гвардию, у нас есть устав. Но даже если забыть про него, то какой дурак будет заниматься травлей своих сослуживцев, с которыми ему выходить потом на поле брани плечом к плечу? Мне больше всех нужна стрела в спину или как по-вашему? Я что не понимаю, что от расположения моих товарищей зависит моё выживание⁈

Кантор открывает рот, чтобы что-то добавить, но я его опережаю:

— Я прекрасно понимал, что все мои юношеские конфликты вряд ли будут преследовать меня за стенами Академии. Во-первых, я намеренно пошёл служить в Гвардию Императора.