— А олени? — стрела уже была в районе восьмерки на нарисованной мишени.

— Возьми немного выше, — посоветовала Андромеда. — Олени. Оленей можно использовать как инструмент.

Он схватил стрелу и выдернул ее. Подстреленный олень, чья кровь наполняла сейчас рот Андромеде и которую она так и не смогла проглотить, но и боялась выплюнуть, внезапно задергался.

— О, он еще жив. Тогда, думаю, можно преподать еще один урок, не так ли, Андромеда? — он поднял палочку. Андромеда даже не заметила, как та оказалась в его руке. — Круцио, — несчастное животное отчаянно закричало и забилось. Он опустил палочку, откинул мантию; на поясе он носил нож в инкрустированных драгоценными камнями ножнах. Нож был длинный и обоюдоострый. Скорее даже кинжал, а не нож. Вытащив этот кинжал из ножен, он бросил его к ногам Андромеды. — Ты можешь в любой момент прервать его страдания. Круцио!

Андромеде хотелось закрыть уши руками и убежать. Пытка все длилась и длилась. Девочке показалось, что прошли годы. Не выдержав, захлебываясь слезами, она упала перед оленем на колени и неумело перерезала ему горло. Кровь брызнула во все стороны, Андромеда сумела задеть сонную артерию. Она сидела на снегу, залитая кровью, с пораненными пальцами, и смотрела, как постепенно глаза убитого ею оленя теряют свою прозрачность, становясь похожими на бельма.

— Андромеда, — Сэм коснулся ее руки, вырвав из воспоминаний. Она уже так давно не вспоминала, так давно. — Что с тобой?

— У меня такое чувство, что где-то недалеко расположился Темный лорд, — наконец произнесла она, обхватив себя за плечи.

— Забавное чувство, ты его знаешь? — Андромеда кивнула.

— Это его ты боишься, — это был не ответ, а утверждение. — Какой у тебя боггарт?

— Мертвый… мертвый олень.

— Что ему от тебя нужно? — тихо спросил Сэм.

— Я не знаю, он… он никогда не говорил конкретно. А этой зимой я четко заявила, что не выйду замуж ни за одного из предложенных мне кандидатов. Не хочу оказаться фрейлиной при его дворе, или кем-то еще.

— Почему сразу замуж? — Сэм положил лук на столик, стоящий рядом.

— Потому что мне восемнадцать лет, в октябре исполнится девятнадцать. Ты просто плохо представляешь себе устройство магического мира Великобритании. Я не знаю, может, в Америке по-другому, но у нас даже грязнокровки пытаются выйти замуж до двадцати лет. Потому что так надо, так принято. Старые девы, они… теряют магию. Не сразу, постепенно, но к концу жизни превращаются почти в сквибов, и никто не знает, с чем это связано и как предотвратить.

— Сексом, — Сэм побарабанил пальцами по столу. — Предотвратить можно регулярным сексом и желательно беременностью до определенного возраста, но можно и без нее.

У женщин все не как у людей. Та шишка в голове, опутывающая весь мозг, еще и умудрилась у женщин каким-то образом вмешаться в работу гипофиза, благо находится рядом. Или гипофиз умудрился вмешаться, что гораздо более похоже на истину.

Магмир всегда был консервативен. Иногда до ханжества. Если Менди просто заведет себе любовника вне брака, Сэм даже не мог представить, что ее ждет в этом случае, если уж даже замужество за «неподходящим» человеком наказывалось так сурово. Но, Сэм потер лоб, никто и никогда не пытался сделать взбрыкнувшую дуру вдовой. Если раньше его это удивляло, то теперь вписывалось в теорию. Говорить было можно, мать Андромеды явно не стесняется выражать свое мнение вслух, а вот действовать нельзя. Даже в своей пошлой шутке над ними девчонки не переступили черту, несмотря на количество выпитого.