|
Я должен вам верить? Я знаю Вульфа и знаю вас. Не надейтесь, что я проглочу это. Или: – Оставьте при себе ваши идиотские штучки. По свидетельству Раймонда Делла и Марты Кирк, вы с мисс Эннис вышли из кухни в самом начале второго, а Стеббинсу вы позвонили только в час тридцать четыре, то есть полчаса спустя. Что вы делали в этот промежуток? Щекотливый пункт вообще не был затронут. Ни Кремер, ни Лич даже не допускали возможности, что с деньгами могло быть что то нечисто. Они так основательно молчали на эту тему, что мне даже не пришлось им лгать. Но когда около четырех в кухню вошел служащий по имени Каллган и сказал мне, чтобы я шел к инспектору, у меня появилось опасение, что вопрос о двадцатидолларовых банкнотах все таки вынесут на повестку дня. Но одного взгляда на лицо Кремера было достаточно, чтобы рассеять мои опасения. Он выглядел смущенным и жевал сигару, а это означало, что у него неприятности. Лича не было. Вместо него слонялся без дела лейтенант Роуклиф и еще какой то криминалист. Кремеру было нелегко. Он вынул сигару изо рта и проскрипел: – Нам нужна ваша помощь, Гудвин. Это вы сказали Хетти, этой проклятой бабе, чтобы она заперлась? Она отказывается отпереть дверь и отказывается говорить. Мы не хотели бы ломать дверь, если этого можно избежать. Она – ваша клиентка. Скажите ей, чтобы она открыла дверь. – Она не является ни моей клиенткой, ни мистера Вульфа. – Это утверждаете вы. Она впустит вас, если вы ее попросите? – Возможно. – О'кей, спросите ее. Я разрешил себе усмехнуться. – Так, как вы себе представляете, нет. Я должен остаться с ней один. Я не стану ввязываться в грязное дело. У нее есть личные причины на такое поведение. Ее отца застрелил полицейский. – Пятнадцать лет назад. Она не в своем уме? – В том то и дело. – Скажите ей, что мы взломаем дверь, если она не будет благоразумной. – Хорошо. При условии, что вы не двинетесь с места. И держите Роуклифа в поле зрения. Он медленно соображает, но у него быстрые ноги. – Не валяйте дурака, – буркнул Кремер и сунул в рот сигару. Я вышел, пересек холл и постучал в дверь Хетти. – Это я, Гудвин. Я один, впустите меня, мне нужно кое о чем спросить вас. Шаги, потом ее голос: – А где другие? – Полиция? Пока в доме, но на почтительном расстоянии. Я – не предатель. Проскрежетала задвижка. Войдя, я снова запер дверь. Шторы были опущены, горел свет. Хетти держала в руках журнал. – Вы совсем не заботливы, могли бы принести что нибудь поесть. – Напротив, я чрезвычайно заботлив, иначе бы не пришел. Я хотел подготовить вас к тому, что они сейчас будут ломать дверь. – Нет. – Почему нет? – Потому что они знают, что я буду стрелять. Я огляделся. Массивная старая кровать орехового дерева, громадный секретер, шкаф, комод, фотографии актеров на стенах. – Из чего вы собираетесь стрелять? – Из ничего. У меня нет оружия, но они этого не знают. – Послушайте, мисс Эннис, полицейский по имени Кремер, инспектор уголовной полиции, просил меня довести до вашего сведения, что они взломают дверь. Это все, о чем он меня просил. Но я лично могу прибавить следующее: если они будут вынуждены применить силу, чтобы добраться до вас, то они заберут вас с собой и арестуют как важного свидетеля. Полиция расследует убийство, которое совершено у вас в доме, и вы относитесь к подозреваемым. Если же вы добровольно согласитесь на допрос, то, вероятно, будете сегодня ночью спать в своей постели. Она уставилась на меня. – Меня подозревают? Почему? – Потому, что вы пришли домой пришить пуговицу. |
