Но все легче стало идти! Относительно легче, конечно.

По пути мы два раза видели шустрых сереньких белок, а какой-то шальной дятел с некоторых пор нас буквально преследовал, перелетая за нами с дерева на дерево и отмечаясь на каждом задорной барабанной дробью. Попадались следы и живности покрупнее: Цой опознала заячьи, кабаньи и волчьи — по словам Дианы, несвежие, вчерашние.

Блин, лучше бы она в порталах так шарила, как в братьях наших меньших!

Трижды мы утыкались в непроходимый бурелом. Один раз сквозь завал нам удалось пробиться напрямик, разметав оный магией, второй, куда более масштабный, получилось обойти стороной, а вот третьему просто конца и края видно не было. Пришлось задействовать манозатратную левитацию. Перелетели в несколько стадий. Сперва я по очереди забросил на баррикаду из поваленных стволов обеих девиц, цеплявшихся для этого за найденную нами тут же корягу, затем они подтянули к себе меня. Дальше — не вниз, а на вершину следующей преграды. Потом — еще…

К моменту, когда бурелом остался наконец позади, что Муравьева, что Цой слились почти что в ноль. Пришлось их подпитать — у меня, понятно, запас имелся. С Машкой все прошло без эксцессов, а вот азиатка, приняв мою ману, нежданно выдала такой зычный стон, что переполошила, должно быть, всю окрестную тайгу. Даже тот неугомонный дятел — и тот куда-то мигом слился.

— Что случилось? — опешил я, но тут же, впрочем, понял, в чем дело: одной рукой Диана держалась за меня, а с другой даже рукавицу не сняла — а значит, никак не могла сложить пальцы в защитную комбинацию: большой палец и мизинец встали бы недостаточно плотно, а указательный должным образом было не оттопырить. — Предохраняться надо! — буркнул я сердито.

— Простите, — вроде бы и виновато, но со слишком уж довольным выражением лица, выговорила Цой. — Мне нужно было слегка взбодриться!

Что на такое ответить, я не нашелся, а вот Оши не преминула охарактеризовать наглую хабаровчанку парой хлестких словечек отнюдь не из лексикона светских салонов.

Между тем, в лесу уверенно начинало темнеть — пришлось дополнительно тратить ману и на ночное зрение. Да еще хваленая генштабовская карта и впрямь что-то принялась капризничать: при увеличении изображение на пергаменте местами теперь делалось нечетким, а то и вовсе пропадало — из-за холода, что ли? Самим-то нам мороз пока был нипочем: там, где не спасала теплая одежда, помогала магия. Но это тоже означало слив маны…

Страшно подумать, что было бы, окажись сейчас на моем месте обычный одаренный, с пределом в триста — ну пусть даже в пятьсот — мерлинов!

Хотя с другой стороны, чего тут страшного: одно сообщение через Мессенджер — и ты дома. Ну да, переэкзаменовка, но это еще не трагедия…

Так, стоп! Что еще за пораженческие мыслишки?

Собственно, всерьез я сдаваться, конечно, вовсе не собирался, твердо рассчитывая рано или поздно (уже, впрочем, стало ясно, что не рано) вернуться на первоначальный маршрут и пройти его до финиша. В конце концов, никаких ограничений по времени нам никто не устанавливал! А значит, задержка — в разумных пределах — не станет критичной!

На исходе четвертого часа пути мы наткнулись на одинокого волка — огромного и, похоже, несколько удивленного столь неожиданной встречей посреди тайги. Я грозно прикрикнул на него, но убраться восвояси серый и не подумал — опустил морду и принялся исподлобья гипнотизировать нас своими янтарного цвета глазищами. Тогда я ударил его кукишем — несильно, просто чтобы отпугнуть. Взвизгнув, хищник покатился кубарем, но быстро сумел подняться на ноги и, обиженно заскулив, исчез в ночи.

Ну да, кругом была уже самая настоящая ночь — с луной и звездами.

— Интересно, а медведи здесь водятся? — проводив волчару задумчивым взглядом, осведомилась Муравьева.