— Ну что, сучка, допрыгалась? А я ведь тебя предупреждал! — Господи, как же я ненавижу этот голос! А от мерзкого запаха дыхания у самого моего лица и ощущения чужого тела, прижимающегося сзади, к горлу стремительно подступает тошнота.

— Ну, вот и пришло время наказания для тебя, дрянь, и веселья для меня! — сипит он и тянет к моей двери.

Горло свело, и попытка ответить или закричать закончилась ничем.

Но ублюдок все равно пытается зажать мне рот и резко выдергивает ключи у меня из рук, раздирая пальцы. Действия, настолько похожие на происходившие в этом же месте совсем недавно, но черта с два это для меня одно и тоже, черта с два я смирюсь! Что есть силы, не обращая внимания на треснувшие губы, кусаю сволочь за руку. Он шипит и снова швыряет меня о стену. Я опять оглушена и на грязном полу. Но, несмотря на сильную боль, быстро разворачиваюсь, глядя сквозь черные плавающие перед глазами пятна на агрессора, и одновременно нашаривая в кармане электрошокер. А дальше сразу несколько вещей случаются одновременно: он бьет меня с размаху ногой в солнечное сплетение, мгновенно лишая возможности не то что закричать, но и дышать; я каким-то чудом умудряюсь в этом момент ударить его током прямо в еще не опустившуюся ногу; и он, и я падаем…

Я — задыхаясь и скручиваясь в тугой клубок, он — истошно вопя и катаясь по полу… И тут открываются сразу две двери на моей лестничной клетке. Высовываются соседи, привлеченные в кои-то веки шумом. Охранник взвивается на ноги и с непостижимой для такого дряблого и оплывшего создания скоростью уноситься вниз, исчезая. Я сквозь накрывающую сознание мутную дымку облегчения вяло размышляю, что у меня точно будут вопросы к продавцу шокера. Я надеялась, что эта скотина похотливая будет валяться в отключке как минимум до приезда полиции. Закрываю глаза, стараясь справиться с режущей болью под грудью. Все начинают суетиться, звонить, пытаться оказывать мне помощь и собирать расшвырянные повсюду уцелевшие продукты. Только спустя два часа квартиру покидают полицейские с моими и соседскими показаниями, протоколом осмотра места и заключением врачей о нанесенных травмах. Переносной рентген-аппарат такая замечательная штука. Дай Бог сто лет здоровья тому, кто его придумал.

Представить сейчас, что пришлось бы ехать в больницу, чтобы выяснить, нет ли у меня переломов — уже мучение для меня. К счастью, все обошлось ушибами, даже нос не сломан. Есть подозрения на сотрясение, и врачи перед уходом настоятельно рекомендовали вызвать кого-то из родственников, чтобы присмотрели за мной хотя бы сутки. Но единственным родственником был отец, уже 15 лет живущий в другом конце страны, поэтому я только кивала им, не представляя, к кому бы обратиться. Сосед напротив, оказывается, довольно милый парень, даже и не замечала этого раньше. Он заверил их, что зайдет ко мне обязательно, и с тем я их всех и проводила.

Больше всего на свете мне сейчас были нужны тишина и одиночество. В конце концов, мне хотелось просто сесть на дно душевой кабины и прорыдаться, выпуская все напряжение. Что я и сделала. Плакала, хрипя и подвывая от боли физической и душевной. От глупости своей и мягкотелости, за которую и поплатилась. И от того, что мамы нет так давно рядом и меня некому просто по голове в эту минуту погладить. От того, что я такое недоразумение, не желающая никого в своей жизни и при этом прямо сейчас ощущающая, насколько пусто рядом. От разочарования, что Он, столько недель являясь тем, вокруг кого вращались мои мысли и желания, мелькнув на мгновение в моей жизни, исчез без следа.