– Как вам сказать? Больно все запутано. Убили или нет – с уверенностью ответить на этот вопрос не смогу. Не знаю, если честно. А вот то, что она бесследно исчезла, – факт.

– Эх, горемычная… – Петр Васильевич сгорбился, завздыхал. – Золотой ведь души человек… – Заметив вопросительный взгляд Калашникова, вдруг загорячился:

– Вы не слушайте эту толстомясую Терехину! Злая, завистливая, живет по принципу – от себя гребет лишь курица и бульдозер. Да и не только она такой породы, к сожалению, в нашем подъезде. Ну да не про них разговор. Варюта была не из таких…

"Как сказать…" – подумал Калашников, вспомнив интерьер квартиры Басаргиной.

– Всегда поможет – и словом, и делом. Личная жизнь у нее не сложилась – в молодости встречались, а потом разбежались в разные стороны. Что поделаешь? Не у одной нее, время такое. Разве можно Варю в том винить? А горе, горе какое перенесла! Два года назад дочь схоронила и надломилась. Виду, правда, не подавала – натуры крепкой, мужской. А нет, нет да и всплывет с донышка, да только у хорошего человека не может остаться один шлак – изначальное дотла не сгорает…

Старик долго сидел неподвижно, положа руки на стол и глядя куда-то поверх головы Калашникова, затем тихо продолжил:

– В ту ночь мы не слышали ничего такого… Разве что собачка Хорунжих лаяла… да, именно позавчера, где-то после полуночи. В какое время? Точно сказать не могу…

Хорунжие… Калашникову до сих пор так и не удалось повидаться с женой артиста театра оперы и балета тенора Аркадия Хорунжего, потому что она уже вторые сутки не появлялась дома.

А поговорить с нею следовало. Как удалось выяснить экспертам, в квартиру Басаргиной проникли через балконное окно и притом весьма хитрым способом: удалив наружное стекло форточки, вор специальными клещами, очень тонкими в поперечном сечении, но достаточно прочными, отпустил болты, стягивающие две половинки форточки, благо между ними была щель (строительный дефект), отодвинул язычок задвижки, открыл форточку, а затем окно и, преспокойно закончив свои делишки, удалился тем же путем, тщательно маскируя свои следы. Только при помощи лупы удалось обнаружить царапины на внутренних плоскостях обеих половинок форточки, на резьбе болтов и на задвижке. Отпечатки пальцев отсутствовали: вор позаботился и об этом.

Оставалось определить: откуда, снизу или сверху, вор забрался на балкон квартиры Басаргиной?

С земли? Это было непросто: третий этаж, дом на очень высоком фундаменте; забросить трехлапую "кошку" с веревкой, чтобы, зацепившись, забраться наверх, конечно, можно, но по периметру балконного ограждения были закреплены цветочные ящички, тонкие деревянные стенки которых не выдержат вес человеческого тела; да и какие-либо следы, указывающие на это, отсутствовали.

Значит, балкон четвертого и пятого этажей, откуда спуститься на балкон квартиры Басаргиной было несложно. Конечно, при наличии крепких тренированных мышц и достаточной смелости.

Калашников почему-то был уверен, что ночное посещение квартиры Басаргиной как-то связано с ее исчезновением и понимал, что это пока единственная зацепка, которая может помочь расследованию, так как меры оперативного порядка, предпринятые угрозыском по заданию прокуратуры, пока не увечались успехом: Басаргина словно в воду канула.

Оставался практически один вариант – семья Хорунжих, вернее, жена знаменитого тенора; старики со второго не в счет (а если…? Калашников отмахнулся от одной мысли, насколько невероятным показалось предположение), жильцы с четвертого этажа вне подозрений, потому что в данный момент принимают морские ванны; а квартира? – но не мог же вор проникнуть сквозь стены; мистика, фантасмагория…

"Хорунжий А.