|
Там кто-то стоит и слушает. Безусловно, женщина, предположил Мегрэ и не ошибся: вскоре он узнает, что это Жизель Ле Клоаген, девица двадцати восьми лет. Квартира, видимо, очень просторная, поскольку занимает целый этаж. Все кругом вроде бы свидетельствует о богатстве, и тем не менее всюду как бы припахивает бедностью. А ведь на пальцах у одетой в черный шелк г-жи Ле Клоаген дорогие перстни, на груди - оправленная в золото камея. - Разрешите прежде всего поинтересоваться у вас, сударыня, знакомы ли вы с некоей мадмуазель Жанной? Мегрэ убежден - незнакома. Г-жа Ле Клоаген изо всех сил напрягает память, но явно ожидает совсем другого вопроса. - Чем занимается эта особа? - Она живет на улице Коленкура. - Не вижу связи... - Ее ремесло - предсказывать будущее. Позвольте в нескольких словах изложить суть дела. Сегодня в пять часов дня эта женщина убита у себя дома. Так вот, в момент убийства ваш супруг находился у нее в квартире, где мы нашли его запертым на кухне. - Скажите, Октав, что это... Повернувшись к мужу, она говорила со спокойным достоинством, и все-таки это спокойное достоинство казалось подделкой - такой же сплошной подделкой. как бронза на камине. Мегрэ был уверен: стоит ему уйти, а двери захлопнуться, как между двумя этими людьми начнется безобразная сцена. Чтобы ответить, Ле Клоагеву пришлось сглотнуть слюну. - Я был там, - подавленно и смиренно покаялся он. - Не знала, что вам гадают на картах! - надменно процедила она. Потом, не обращая внимания на мужа, неожиданно уселась напротив Мегрэ и машинально, с небрежностью светской дамы поигрывая своей камеей, заговорила с нарастающей словоохотливостью: - Должна вам сказать, господин комиссар... Об этой истории мне ничего не известно, но я знаю своего мужа. Быть может, он вам уже сообщил, что долгое время был врачом на судах южноамериканских линий. Много лет плавал в китайских морях. С тех пор, увы, он перестал быть как все люди. Присутствие Ле Клоагена нисколько ее не смущало. - Вы, несомненно, уже поняли, что он впал в детство. Это достаточно прискорбно для нас с дочерью и, естественно, весьма затрудняет нашу светскую жизнь. Мегрэ окинул глазами гостиную, и его словно озарило видение: он представил себе прием на бульваре Батиньоль, расчехленные кресла, зажженную люстру, птифуры на раззолоченном столике, чопорных дам, жеманничающих с чашкой кофе в руке. Через полчаса привратница подтвердит правильность мысли комиссара, расскажет о еженедельных приемах - "понедельничных раутах", как иронически называют их в доме. Можно также не сомневаться, что у Ле Клоагенов нет постоянной прислуги и они обходятся приходящей - она появляется только по утрам; зато по понедельникам у них обязательно метрдотель от Потеля и Шабо. - А ведь они богаты! - добавит привратница, куда более разговорчивая, чем ее коллега с улицы Коленкуpa. - Говорят, у них больше двухсот тысяч ренты. Каждый год в декабре к ним наезжает нотариус из Сен-Рафаэля - самолично привозит деньги. Интересно, что они с ними делают? Вы порасспросите торговцев в квартале. У мясника они берут куски попостнее, да и те крошечные! А как бедняга одет, сами видели, - зимой и летом в одном... Но что все-таки общего между этими апартаментами и светлой квартиркой на улице Коленкура, этой худенькой, нервной особой с дьявольским самообладанием - и пухленькой, ухоженной мадмуазель Жанной, убитой в своей солнечной гостиной? Расследование только начиналось, и Мегрэ не пытался делать выводы из того, что видел и слышал. |
