Непростительное мальчишество играть в «кто старше и главней», когда речь идет об армейском опыте. Если он сто́ящий — перенимай, и все тут.

Но противна, нестерпима бестактность. На занятие, которое проводил Александр, пришел майор Чапель и вдруг оказал Крамову:

— А ну сержант, покажи своему командиру, как собирать пулемет…

— Я это и сам умею! — вспыхнул Санчилов.

— Ничего, ничего, покажи, сержант, класс…

Крамов не знал куда деваться. Посмотрел на лейтенанта, словно принося извинение, стал собирать пулемет.

От такого опыта сбежишь.

«Ох, как не просто мне здесь», — Санчилов ускорил шаг и вышел из парка.

…Теперь удесятерилась ответственность личная. Не за себя. Это не самое трудное. А за подчиненных. Их тридцать, очень разных. Упрямый Янчук, вспыльчивый Саакьян, прирожденный юморист, медвежатистый Антон Хворыська, общительный, проворный, наделенный цепким умом Азат Бесков, сумрачный Гаков…

Александр сделал немаловажное открытие: надо уметь нейтрализовать отрицательные чувства. Иногда большего добьешься, если сначала похвалишь за достигнутое, этим как бы создашь положительный фон, а уже затем поставишь новую задачу. Своим доброжелательством надо выпустить «пар из котлов». Тогда и «сопротивление личности» уменьшится, а линию требований можно продолжать гнуть.

Его Леночка, наверно, все это знает давным-давно, ему же приходится изобретать и топор, и иглу, чтобы привести в божеский вид неустойчивого, анархичного Дроздова, несобранного Грунева…

Но сам-то он, лейтенант Санчилов, каков? Что ему следует изменить в своем характере?

Тоже быть собраннее!

«Отец на Курской дуге командовал артбатареей. У него ордена Отечественной войны и Красного Знамени. А мне сейчас надо одерживать победы над самим собой. И отвечать за подготовку подчиненных, их здоровье, нравственный характер».

Солдат — во многом копия командира.

…Александр уже знал, если и не все, то многое о своих солдатах: кто где родился, из какой семьи, с каким образованием и жизненным опытом пришел в армию, что думает делать после нее?

Вероятно, близость к людям — особое искусство. И очень не простое. Майор Васильев говорил ему: «Не надо, Александр Иванович, придумывать себя. Лучше всего быть добрым, если ты добр, любящим поэзию и музыку, если это в тебе, общительным, коли это свойство твоей натуры. Должна быть естественность поведения. Веселитесь на отдыхе с солдатами, не боясь уронить свое „благородие“, участвуйте в полковой самодеятельности, научите выпускать ротную стенгазету, пригласите к себе в гости сержанта, побеседуйте с родителями, приехавшими к солдатам».

Командир полка, если надо, умеет и потребовать. Да еще как! В прошлую среду Санчилов на стрельбы взял лишь два автомата на весь взвод, по-глупому решил остальных солдат не обременять.

А подполковник пришел на стрельбище. И сразу:

— Почему только два автомата?

Санчилов замялся. Сказать, что это выверенные, самые точные? Нет, врать не хотелось. Он продолжал молчать.

— Занятия прекратить, — строго приказал командир полка. — Бегом в казарму! Взвод полностью вооружить и продолжать занятие! Стрелять только из закрепленного оружия.

Срок он дал очень жесткий.

Что же, если вдуматься — справедливо. У него не осталось никакой обиды на подполковника, хотя от всех пар валил, когда возвратились из полигонных казарм на стрельбище.

Под вечер Ковалев пригласил Александра для разговора с глазу на глаз в, «штаб-квартиру», как он шутливо называл хатенку в стороне от полкового стрельбища.