— Девушки нынче сложные пошли — уже комплименты перебирают, — тихо рассмеялся я. — Настя, а почему вы…

— Прошу, только не Настя, — запротестовала она, активно жестикулируя руками.

— Что такое? — не понял я.

— Меня коробит от этого сокращения своего имени. Для своих я — Ася. Правда, милая сестрица всё равно зовёт меня Настей, и за это мне порой хочется её придушить. — Девушка закатила глаза.

— Ася, пожалуй, куда больше подходит вам.

Она вопросительно изогнула тёмные, с изящными изгибами брови.

— Незаезженностью.

Мы обменялись понимающими улыбками.

— Вы что-то хотели спросить…

— Почему вы учитесь на искусствоведа? — Потому что преклоняюсь перед Красотой, — обыденно ответила она, отправляя в рот ложку десерта.

— Образование ради самого образования?

— О, нет, я намерена строить карьеру по своей специальности.

— Похвально. С другой стороны, ваша семья достаточно состоятельна, чтобы вы не думали о деньгах. Да и завидных женихов к вам, полагаю, выстроилась целая очередь.

Я накануне свидания немного изучил информацию о семье Федотовых и узнал, что они — одни из крупнейших рантье Санкт-Петербурга: занимаются коммерческой недвижимостью и имеют с этого баснословную прибыль.

— Мои потенциальные женихи удивительно схожи меж собой — тем, что ужасно нравятся отцу, но жутко не нравятся мне. Зная себя, не удивлюсь, если однажду стану женой нищего уличного художника… тогда отец проклянёт меня и лишит наследства. Так что идея с карьерой — очень практична.

— Какая вы забавная, Ася, — восхитился я в очередной раз её вопиющей для леди дерзостью.

* * *

Взор мой легко скользил по городским видам, а умом я блуждал в своих мыслях.

Сергей — с водителем я ладил отлично: по нраву мне его мастерство и скромность манер — вёз меня в аэропорт: я полечу к месторождению алмазов под Норильском.

Проклятые насильники, которых я буквально окунул в дерьмо, оформили документ, передающий в моё владение половину акций с кимберлитовой трубки их горнодобывающей компании. Да-да, непосредственно мне, а не всей семье Амато. Когда оформлялся и подписывался договор, я очень торопился, подгонял ублюдков, и они, видимо, настолько обосрались от страха, что всё перепутали и передали акции лично мне. Ну, а я подумал, подумал, и решил, что так даже лучше. Пора мне уже обзаводиться собственным имуществом в этом мире.

Если бы акции принадлежали роду, я бы получил заниматься этим делом кому-то из людей, работающих на нас. Но раз владелец я, то захотелось мне лично побывать под Норильском.

Сергей, шофёр, лишь отвезёт меня в аэропорт, а остальные, кто ещё сопровождает меня, полетят со мной: я взял двоих телохранителей, секретаря, а также специально для этой поездки нанял двоих горных инженеров и аналитика, работающего в горнодобывающей отрасли.

За окном автомобиля проносились архитектурные сооружения — от величественных и фундаментальных до незатейливых, простых, унылых. Забавно было видеть какое-нибудь старинное роскошное здание, а через сотню метров от него — пиццерию с весёлой современной вывеской или огромный, дорогой, но совершенно бездушный торговый центр. Почему бездушный? Они все, как под копирку сооружены. Да, красиво, да, богато. Но не поражает ум, не заставляет замереть от трепета перед величием, сооружённым хрупкими человеческими руками. Старинная архитектура — это не просто монолитные, железобетонные конструкции, а настоящее искусство, в котором можно воплотить всё лучшее, что есть в человечестве — крепость духа, могущество, любовь к прекрасному, стремление к бессмертию.

Интересные мысли роились в моей голове касательно этого мира.