— Но…

— Живо! — Я пригрозил ему пистолетом.

Он подчинился. Когда сообщение было отправлено, Звягинцев поколдовал над приборным оборудованием, и вскоре вертолёт взлетел.

Ветер бушевал снаружи всё неистовее.

— Погода не особо-то лётная… — пробормотал Звягинцев. Руки его дрожали.

Очередной шквал налетел на вертолёт, его тряхнуло и увело левее, чем нужно по курсу.

— Да-а… так мы много не пролетим… надо сажать вертолёт, — заявил Звягинцев.

— Как скажешь, ублюдок!

Я резко ударил его в ухо. Оглушённый болью, он потерял управлением вертолётом. Нас трясло и болтало из стороны в сторону. Звягинцев попытался выправить положение, но было поздно.

Я понял, что сейчас повторю опыт падения, и поспешил заключить себя под купол хроносферы.

* * *

Я открыл глаза и небо, через оболочку хроносферы казавшееся сиреневым. Ветех потихоньку утихал.

Встал, оглянулся. Родион Звягинцев лежал неподалёку с вывернутой под неестественным углом ногой. Подошёл к нему, приложил пальцы к шее — пульса нет.

Подох, сука.

Наверное, паршиво: знать, что умрёшь, понимать, что столкновение с землёй близко — и не смочь этого изменить.

Я осмотрел своих раненых — живы. Лишь бы продержались ещё немного. Я снял с трупов верхнюю одежду и укрыл раненых.

Сел подле них и принялся ждать.

Ждал долго, но вот, наконец, показался вертолёт. Я всё сидел и смотрел, как он приземляется.

Из него выскочили спасатели.

Я ощутил нестерпимую утомлённость во всём теле — создание хроносферы отнимает энергию. Продолжительное её оддержание — отнимает уйму энергии.

Раненых погрузили в вертолёт. Мне хотели помочь подняться, но я встал сам.

Сел в вертолёт, он стал набирать высоту.

Большой мир ожидал моего возвращения.

Глава 18

Мы с Антоновым стояли чуть поодаль от взлётно-посадочной полосы и наблюдали, как полиция выводит из частного самолёта Анатолия Звягинцева и заключает его руки в наручники.

— Мы подозреваем вас в покушении…

Я не стал дожидаться завершения монолога стража порядка на тему того, в чём подозревается Звягинцев.

Зашагал в сторону выхода, адвокат двинулся вместе со мной.

— Спасибо, что оперативно отреагировали, Михаил Алексеевич, — горячо поблагодарил я его.

— Как иначе, Андрей Андреевич. Мы и так едва не упустили этого подонка.

Мы с адвокатом поехали в самую элитную гостиницу, что была в Норильске. Всю дорогу я прокручивал в голове воспоминания минувших часов ночи и утра.

Спасательный вертолёт вчера забрал меня и раненых инженера и телохранителя, а также трупы. Раненых увезли в больницу: сказали, что состояние тяжёлое, но угрозы для жизни уже нет.

Я сделал несколько звонков и распорядился, чтобы убитые аналитик, горный инженер и мой телохранитель были доставлены в Санкт-Петербург и по-человечески похоронены на средства семьи Амато.

Затем позвонил отцу, рассказал о случившемся; он, в свою очередь, связался с адвокатом, и Михаил Алексеевич прибыл сюда рано утром. Нанёс визит в полицию Норильска, подключив свои связи, добился ордера на арест Анатолия Звягинцева.

В аэропорт мы с адвокатом поехали вместе с полицией. Еле успели. Самолёт должен был вот-вот взлететь. Полиция запретила вылет, но Звягинцеву было начхать, он понял, что почти попался в ловушку и попытался сделать последний рывок, чтобы спасти свою драгоценную шкуру.

Самолёт уже готов был тронуться с места, но я напряг все ментальные силы, чтобы вывести из строя его двигатели. Я повторил магический трюк, как тогда, когда отключил камеры видеонаблюдения в тюрьме — только на этот раз попотеть пришлось больше.