Боб изобразил на лице мольбу, пустил пару слезинок и полез в карман за групповой фотографией всех своих родственников.

– Не сейчас, второй номер, у нас диспетчерская на проводе. Не дай бог вызов. До Нового года два часа осталось. Тринадцатая машина слушает. Пока что майор Сергеев на связи.

Красный фонарь вызова сменился зеленым, и в динамиках связь‑ушанки захрипел незнакомый голос:

– Майор Сергеев?

Мы с Бобом недоуменно переглянулись. Доступ к секретной линии имели кроме диспетчера только Директор и товарищ, которого мы сняли с Восточной башни. Но товарищ с Восточной башни уже поздравил команду, а Директор ждал нас за накрытым столом в Управление.

– Да. Сергеев. Майор.

Неприятно засосало сначала под левой, а потом под правой лопаткой. Верный признак неприятностей.

– Майор Сергеев. Мужайтесь!

Точно неприятности.

– Вы готовы мужаться?

Одной рукой я уже наклеивал на лоб валидольный пластырь, а второй нажимал на кнопку экстренного сбора.

– Вам надлежит срочно прибыть в Управление, майор Сергеев. Вам, и вашей команде. С Директором Службы большие неприятности.

– Прощай Америка, – заскулил Боб, пристегиваясь к креслу ремнями безопасности.

– Что случилось? – я не узнал собственного голоса, – Что с Директором?

– Подробности на месте. Поспешите, майор Сергеев. Если конечно хотите увидеть Директора живым.

Третий номер, получив сигнал экстренного сбора, уже бежал к спецмашине. Следовавшая за Герасимом колонна машин, уткнулась мордами в вертикальную стену сугробов и уныло провожала спасателя протяжными сигналами клаксонов.

– Милашка! Командир на связи! Поднять парадный эскалатор. Задраить люк. Курс на Управление. Самый полный!

Спецмашина подразделения 000 захлопнула за третьим номером дверь и, взревев топками, рванула вперед, пробивая в толще снега тоннель.

Управление Службы располагалось в редко заселенном микрорайоне, на проспекте с романтическим названием «Сто восьмая садовая». Ничем не примечательный проспект. Район старых высоток. Несколько универсальных магазинов, две школы, один детский сад и восемьсот банков.

– Мм? – запыхавшийся Герасим, цепляясь за поручни, добрался до своего места.

– Черт с ней с лопатой, – с лопатой, конечно, не черт. Водители народ ушлый, приберет к рукам моментально. Надо бы вернуться и забрать инвентарь. Но уже поздно. Разворачиваться негде, – С Директором проблемы.

Герасим ахнул и прикрыл рот рукой. Зубы, что ли, болят?

– Подробностей нет. Но приказали срочно прибыть в Управление. Сказали, что можем и не застать Директора в живых.

Подпрыгивая на ледяных ухабах, вглядываясь в снежную пелену, стремительно летящую и разбивающуюся о лобовое стекло, я думал о нашем Директоре.

Жизнь странная штука. Вот вроде живет начальник, ругает по каждому поводу. А ты его ненавидишь, презираешь. А умрет начальник, и жалко. Жалко, что не успел сказать ему всего, что накипело в душе. Наш Директор не такой. По пустякам не приставал, зря разносов не устраивал. Бывало, вызовет к себе в кабинет, посмотрит жалостливо так, и махнет рукой. Иди, мол, ущербный. Что тебя обижать, ты жизнью обиженный. Такой вот был человек наш Директор. Хотя, почему был?

На проходной Службы нас даже не остановили. У шлагбаума с автоматической наводкой и слежением за целью, рядом со штатными охранниками роботами, стоял вохровец, который властно указал на центральный вход.

– Этим то, что здесь надо? – Боб в окошко показал вохровцу одноухого зайца, созданного пальцами руки. По мнению янкеля на языке глухонемых это означало, что мы друг друга поняли.