Теоретически, мы летели. Практически, неслись к месту происшествия с безумной скоростью, близкой к скорости отрыва любого тяжелого предмета от поверхности земли. «Зеленый смерч», это, скажу я, не игрушки. Это право, которое дается только подразделению 000. Вперед, с возможно максимальной скоростью, не взирая ни на что. До двадцати процентов потерь среди зеленого насаждения и гражданских зданий.

Умная автоматика в центре управления подразделений 000 давно уже оповестила город о том, что сквозь него, с ревом и воем, продирается к точке происшествия многотонная махина спецмашины. Не успели эвакуироваться? Ваши проблемы. Думать надо, прежде всего, головой.

Боб, стуча челюстью на колдобинах, местами не отремонтированных, дорог, болтал ногами и молча разглядывал проносящихся в окне целые микрорайоны, микро парки, микро озера. Интересно, о чем думает этот простой американский парень, волею судьбы попавший в самое прекрасное место на Земном шаре? Наверняка уж не о рождественских индюшках.

– Боб, а если бы тебе предложили вернуться в Америку, ты б согласился? – давно хотел задать этот вопрос, да все боялся потревожить сердце несчастного американца.

– В Америку? – от стекла Боб не оторвался. Наверно потому, что скорость была приличная и повернуть голову, значит истратить кучу драгоценных калорий, – В Америке сейчас плохо. В последних новостях передавали, что коренное население взбунтовалось и согнало всех белых колонизаторов в резервации. В каньоны да пустыни.

– Индейцы что ль? – вспомнил я разговор с Директором о народных индейских песнях, в которых должны были в нескольких словах воспеть мой подвиг по воспитанию Боба.

– Они. Там сейчас военное положение. Коренное население вырыло топор войны. Требуют переименовать Америку в Индерику.

Боб замолчал, очевидно, вспоминая голодные годы на своей исторической родине. Ничего, дорогой иностранный товарищ, Россия большая, всех прокормит. Практически даром. В первый раз что ли? Не привыкать.

Датчики дыма качнулись в правую сторону, что могло служить косвенным признаком того, что в атмосфере присутствует некоторое количество вышеназванного дыма. Конечно, это мог бы быть и выброс от подпольного курильщика, который где‑нибудь в подвале с замиранием сердца торопливо цедит контрабандную папироску. Это ведь только нам, сотрудникам подразделения 000 все можно. Потому что вредное производство. А остальным, ни‑ни.

Я постучал кончиком ботинка по датчику, но стрелка упрямо торчала в правом углу. А это уже серьезно.

– Милашка, сбрось скорость. Кажется, мы прибыли.

Спецмашина подразделения 000 послушно включила реверс, выбросила четыре парашюта, два самораскрывающихся якоря и для надежности въехала в скульптурную композицию «дяденька готовящийся запихнуть дурную голову в пасть не менее дурного льва». Минуты две повисев в расплющенном состоянии на лобовом стекле, мы благополучно остановились.

– Команда на выход, – как можно более спокойно и тише приказал я. Во‑первых, чтобы паники не было. А во‑вторых, чтобы Герасима, не дай бог, не разбудить. А то будет без дела рядом маячить, разговорами умными замечает.

Скорость, вот что главное в нашем деле. Соскользнув по поручню так и не включенного Милашкой эскалатора, мы с Бобом, толкаясь, и перегоняя друг друга, спрыгнули на пластиковую мостовую. В лицо пыхнул нестерпимый жар, заставший нас с янкелем выругаться. Он по‑своему, по‑американски. Я по‑своему. По родному. Но получилось практически одинаково. Как? Не об этом сейчас разговор. А про сильный, нестерпимый жар, который, как уже упоминалось, пыхнул нам в лицо.

Это Милашка не вовремя вздумала охладить свои двигатели. Нашла время и место.