У убийц есть свои привычки. Была такая и у Пьянкова. Он никогда не убивал женщин в доме, считал это нехорошим делом, не заботился о сокрытии трупа. Наоборот, ему хотелось, чтобы как можно скорее обнаружили убитую. Нравилось, что по городу ходила молва о жутком убийце. «Пусть меня ищут. Вон их сколько. – Он имел в виду многочисленное подразделение, занимающееся розыском убийц. – Посмотрим, кто кого. При одном воспоминании обо мне вы все будете бледнеть вместе с ублюдком Сониным».

«Ну что ж, кажется, мне пора, – сказал он себе, когда свет в окне погас. – Надо заехать по одному адресочку. Девица, наверное, истомилась в ожидании смертного часа».

В третьем часу ночи к дому номер семнадцать по улице Южной подъехали темно-вишневые «Жигули» и остановились прямо на тротуаре.

Некоторое время Пьянков сидел и внимательно осматривался вокруг. Ничто не вызвало у него подозрений. И он сам был, как всегда, спокоен, уверен в своих действиях.

Он вылез из машины, но дверь на ключ закрывать не стал.

Старательный дворник еще с вечера очистил тротуар от снега. Пьянков посчитал, что это как нельзя кстати. Можно не волноваться за следы. Их не останется.

Он подошел к подъезду, но, прежде чем войти, на всякий случай оглядел двор и только после этого тихо вошел в подъезд, придержал за собой дверь, чтобы она не громыхнула.

На первом этаже возле батареи на полу лежала бездомная кошка. Увидев человека и почувствовав недоброе, она уставилась на него желтыми глазищами, подозрительно прижимаясь к трубам.

Пьянков приложил палец к губам и цыкнул, потом тихо сказал:

– Спи, спи. Я не потревожу тебя. Ты охотишься на мышек, а я на женщин. Мы с тобой охотники.

Он прошел мимо, а кошка сейчас же вскочила и, опасливо посматривая на удаляющегося по лестнице человека, поспешила скрыться в приоткрытом люке подвала.

По лестнице Пьянков поднимался бесшумно, держась ближе к перилам. Остановился он возле двери с цифрами «сто тридцать восемь».

Сонин лежал на раскладушке в коридоре. Уже которую ночь ему самому приходилось дежурить в квартире Ромашкиной. По управлению даже сплетни поползли, что Сонин клеится к молодой обеспеченной девушке. До того они достали капитана, что стал Сонин задумываться, не бросить ли эти дежурства. Да и гарантий никаких, преступник может и не прийти. Тогда получится, что он зря тут отлеживается.

И сон не сон, так – одно мучение.

Девушка спала в соседней комнате. И Сонин слышал ее ровное дыхание. Но печаль по умершей сестре тяготила ее, и время от времени дыхание прерывалось тихими протяжными стонами.

Капитан встал. Спанье на раскладушке было для него равносильно пытке. Он припомнил, как, учась в институте, лет пять провалялся на такой вот койке в общежитии, и ничего. А тут до утра дотянуть сил нет. Бока болят.

«Черт бы побрал эту раскладушку. Лучше на полу спать. Удобней будет», – думал он.

Не надевая тапочек, в носках, он пошел в кухню. Захотелось покурить. Проходя, он заглянул в приоткрытую дверь комнаты, где спала девушка.

Она лежала в ночной рубашке на боку, поджав колено к животу. Узорчатая рубашка задралась, обнажив круглую попку с пучком волос между ног.

Минуты две Сонин стоял и, как пацан, взволнованно смотрел на молодое, стройное тело. Даже завидно стало, что какой-нибудь шалопай не побоится владеть ею. А он, капитан Сонин, – в таком возрасте, когда волей-неволей приходится задумываться. И он пожалел, что нельзя вернуть молодость.

Он по привычке прошел к окну, открыл форточку и с наслаждением выкурил целую сигарету. Он уже хотел лечь, как вдруг за дверью на лестничной площадке послышались тихие шаги.