|
Вы знаете, сколько наших солдат гибло на Восточном фронте от переохлаждения? И скольких из этих смертей мы могли бы избежать, если бы больше знали о воздействии низких температур на человеческий организм? Йозеф виновато сложил руки на груди. — Ну, ты уж прости старика. — Он усмехнулся, показав кривые и гнилые зубы. — Наука — значит, наука. Я в ней ничего не смыслю. Наша фрау Ледышка вон тоже наукой занимается… А я уже старик, мне бы со зверюшками понянькаться — и то радость. На самом деле никаким стариком Йозеф не был, но ему нравилось считать себя таковым. Подхватив ведро, он заковылял к вольеру. — Красивая у тебя цаца, — сказал Йозеф, поравнявшись с доктором. — Прям как с картинки… Не староват ты для нее? — У меня есть приказ начальника станции, — холодно сказал Рашер. — Я должен научить ее говорить. Эта дикарка владеет важной информацией. — Мне-то чего? Надо — значит, надо… Приказы, они того, не обсуждаются? — демонстративно медленно Йозеф подмигнул доктору. Рашер только скрипнул зубами. Будь на месте Йозефа ктолибо другой, за подобное пренебрежение субординацией последовало бы незамедлительное наказание. Но к «старику» на станции было особое отношение. Рашер не знал, откуда пошло такое поверье, но считалось, что если кто-то обидит Йозефа, то с ним неминуемо что-то случится. Поговаривали, что охранник, убитый нефелимом, за час до того наорал на «старика». Доктор в приметы не верил — себе он говорил, что просто соблюдает традицию. Йозеф же этим пользовался. В какой-то мере он старательно играл роль шута при королевском дворе и, не стесняясь, говорил всем, что он думает. Всем, кроме Хель. Подойдя к вольеру медведя, Йозеф загремел засовами. — Бедняжка. — «Старик» покачал головой. — Два дня как ничего не ел… Отказывается от еды, и все тут. — А вы не боитесь входить к нему? — спросил Рашер. — Чего бояться-то? — фыркнул Йозеф. — Это легче, чем в кабинет к нашей фрау Ледышке… — Хм… А если медведь решит на вас напасть? Все-таки вы заходите в клетку к опасному хищнику, да еще и с мясом в руках… Звери чуют запах крови. — Напасть? Черныш? — Йозеф расхохотался. — Да ни в жисть. Он и мухи не обидит. Правда, здесь нет мух, но если бы они здесь были, жили бы они с ним в мире и согласии. Йозеф проковылял к корыту. Медведь, услышав шаги, проснулся и приподнял голову. Послышалось грозное утробное рычание. Медведь привстал, отряхиваясь от снега и льдинок. Рашер заметил, как напряглась девушка-дикарка. — Мед-ведь , — повторил он. И для пущей наглядности прорычал: — Р-р-р! Может, хоть так она поймет? Девушка молчала. — Да тише ты, зверюга, — прикрикнул «старик». — Еды я тебе принес. Медведь понуро опустил голову и уставился на ведро в руках Йозефа, но особого энтузиазма в мутных глазах зверя Рашер не увидел. Смотритель ногой перевернул таз, выбрасывая обледенелое мясо, и вытряхнул туда новую порцию. Медведь только понюхал угощение и отвернулся. — Ну что же ты, бедняжка, не ешь-то ничего! Безо всякого страха Йозеф потрепал огромного зверя по загривку. Медведь громко фыркнул. — Ну, хоть немножечко, а? — продолжил увещевать его Йозеф. — Без жратвы оно никак нельзя, приятель… Но все его усилия оказались тщетны. Йозеф повернулся к Рашеру. — Эй, док… А вдруг он заболел, а? Совсем ведь ничего не жрет. Может, осмотрите его? Там, трубочкой послушаете, пульс всякий? — Я? — Рашер растерялся. — Я же не ветеринар… — Конечно, — буркнул «старик». — Это оно не девок морозить. — Простите, Йозеф, но я действительно не знаю, чем здесь можно помочь. |
