Беглецы смотрели ему вслед, пока не потеряли из виду, а затем, осторожно выбравшись из-под моста, отправились к запомнившемуся причалу — чем быстрее удастся переправиться, тем лучше. Лодка оказалась на месте, людей, приплывших в ней, нигде не было видно. Финну показалось, что к беднякам те не относились и могли спокойно пережить исчезновение маленькой лодочки — ведь ничего другого не оставалось, кроме как позаимствовать ее. Бомонт прошагал по причалу и отвязал суденышко так, словно оно — его собственность. Потом в лодке расселись все остальные, и через минуту после отбытия река и прилив понесли их вдаль. Бомонт греб сильно и ровно, благодаря чему лодка двигалась к противоположному берегу, огибая разнообразные баржи и мелкие суда, а не бог весть куда; Финн и мисс Бракен наблюдали за тем, как вода, просачиваясь сквозь щели в днище, медленно заполняет суденышко.

* * *

Табби шагнул в сторону, пропуская беглецов, и остановился спиной к кустарнику, держа трость обеими руками. Когда первый из преследователей оказался рядом, Фробишер-младший врезал набалдашником ему в лицо — жестоким прямым ударом, пришедшимся прямо в переносицу. Голова мужчины дернулась, и он повалился на руки напарника, выпучившего глаза от удивления. Табби занес трость над головой, умудрившись заодно смахнуть собственный цилиндр, и, вложив в удар весь немалый вес, послал окованный медью наконечник прямо в лоб замешкавшемуся второму. Оба потенциальных противника рухнули на землю.

В этот момент Табби понял, что человек со сломанным носом, скорее всего, мертв, да и носа у него больше нет — просто кровавая жижа посередине лица. Видимо, пора ретироваться. Однако второй нападавший попытался выползти из-под своего напарника, и Табби не оставалось ничего, кроме как хватить его еще раз, уже по плечу. В этот самый момент красная дверь снова распахнулась, и в переулок выскочил еще один человек, в фартуке и с погнутой железной кочергой. Не сбавляя темпа, новый боец на бегу увидел, что к чему, и с силой метнул кочергу в Табби, который попытался убрать голову и подставить руку, но не слишком преуспел: железо глубоко рассекло кожу за левым ухом, хотя болевых ощущений не возникло. Теперь противник был безоружен, и Табби зарычал на него, замахиваясь тростью от плеча — в переулке как раз хватало места для кругового удара. Тип в фартуке мигом развернулся и метнулся назад, в открытую дверь, а Табби ринулся следом за ним.

На пороге Фробишер-младший остановился и прокричал:

— Скажи своему хозяину, что Табби Фробишер пришел за ним!

Поблизости прозвучал ответ: «Револьвер, миссис Сцинк!» — и Табби тяжелым галопом вернулся в переулок, по пути подхватив свой котелок и держа курс на набережную. Противостоять бандиту с револьвером на узкой улочке у него не было никакого желания, к тому же Табби пришло в голову, что шансы столкнуться с теми двумя, что изначально устремились на улицу и теперь могут легко появиться тут, рыская в поисках Финна и компании, с каждой минутой растут.

Он почувствовал теперь, что его собственная кровь обильно струится по шее, затекая за воротничок. Ощупав свисающий клок кожи с волосами, Табби осторожно прижал его к голове, а потом, отыскав рану тульей котелка, через боль надвинул его так, чтобы полностью закрыть пострадавшее место, — по всей видимости, первая в истории повязка из шляпной ленты. Выйдя на Темпл-авеню, он увидел открытую поилку, стоявшую тут уже десяток лет, и поспешил к ней, благословляя Ассоциацию скотоводческих поилок, установившую ее. На поверхности бурой воды плавал конский волос, но Табби отогнал его в сторону и принялся плескать воду пригоршнями на шею, смывая кровь; затем ополоснул в лохани руки и отскоблил их. «Достаточно чист», — подумал он, шагая к стоянке экипажей у Королевского суда.

— «Полжабы Биллсона», Смитфилд! — сказал он кебмену и блаженно растекся на сиденье, захлопнув за собой дверцу, пока ветер не захолодил его мокрую одежду.