И только спустя долгое время, когда Деггубэрт спустился из укрепления на улицу, из соседних двориков послышались человеческие голоса – то выли, стенали, рыдали и кричали в запоздалом негодовании соседи уничтоженных поселенцев…

– Слышал я от стариков еще один странный рассказ, – сказал, кинув очередной сочный ствол в общую кучу, Мирейн. – Будто бы много-много времен назад удалось одному смельчаку из какого-то города добраться прямо до Долины Страха в Средних Местах. Он не умер лишь потому, что знал о свечении многое, если не все, и когда его путь углубился в пески, надел особенную рубашку и штаны. Такие прочные, что их ткань не пропускала свечение. Смельчак этот выжил и увидел много интересного и ужасного. Он вернулся в свой город и показал свои рисунки, которые сделал в Долине Страха. А нарисовал он огромных многоногих – гораздо больше, чем видим мы на границе с песками и по краям пустыни. Нарисовал Больших-С-Клешнями – таких же громадных и страшных. Нарисовал богов Средних Мест, но эти рисунки показывал далеко не всякому… Много чего нарисовал.

– Куда же потом девался этот смельчак? – Ларс, увлеченный рассказом Мирейна, открыл рот и забыл о своем занятии.

– Ты чисть кактусы! – буркнул Мирейн. – Давно это было, слишком давно, чтобы знать. Даже старики, наверное, не помнят, да я и не спрашивал. Разве что говорили они, будто смельчак тот направился в Средние Места совсем не из наших краев, а со стороны Западного океана.

– Туда тоже добираются ветры со светящимся песком? – спросил Ларс.

– Там такая же жизнь, как в наших краях, – грустно ответил Мирейн. – Поселенцам на западном побережье тоже туго приходится, там есть свои вышки и свои смотрители, точно такие же, как мы. Но, говорят, у них больше ветров со светящимся песком, а огромных тварей меньше. Значит, местных поселенцев реже, чем нас, тревожат нашествия многоногих полчищ. Но вот светящиеся пески… В общем, на западном побережье люди умирают от этого чаще, – Мирейн поставил сковородку, подошел к Ларсу почти вплотную и оглядел очищенные кактусы. За его спиной начали потрескивать разгоравшиеся дрова. – Ну что ж, можно готовить.

… Блюдо удалось на славу. Поджаренные на свежем маисовом масле ровные овалы кактусов с хрустящей корочкой, с обеих сторон присыпанные набором пряных, острых трав и сдобренные густым соком сладкой агавы, таяли во рту и создавали приятно тяжелое ощущение в животе. А сваренный затем крепкий травяной чай с небольшим добавлением огненной воды настроил Деггубэрта, Недотепу и Мирейна на спокойную, безмятежную, полную умиротворения ночь.

Вечера на посту Службы Наблюдения за Пустыней, если озирать окрестности с верхнего этажа вышки, – красивые. Деггубэрт любил спокойными вечерами смотреть, как плавно темнеет небо на горизонте, постепенно меняя ярко-синий цвет на оранжево-красный, вокруг заходящего солнца, потом – на темно-фиолетовый и, в конце концов, на полную, почти непроглядную – если бы не звезды – черноту. Он садился перед узкой бойницей и, прихлебывая из потертой глиняной кружки ароматный отвар, попыхивал трубкой, глядел и не мог наглядеться на извечную небесную красоту.