Скорпиониха забилась на песке резкими, судорожными рывками, ее клешни уже отпустили голени рыжего, на которых остались глубокие кровоточащие порезы; несколько раз в импульсах агонии распахнутые клешни чудовища зацепили мечущегося человека, добавив к первым ранам еще несколько менее глубоких, но таких же болезненных. Бледнолицый, ровно и сосредоточенно дыша, старался нанести чудовищу как можно больше увечий.

– Мерзкая тварь! – кричал рыжий. Его необычайно громкий от боли голос быстро гас среди песчаных холмов, но человек продолжал орать изо всех сил.

Один глаз скорпиона внезапно лопнул: оболочка не выдержала напряжения истерзанного тела. Песок вокруг головы чудовища, трепещущего в последних судорогах, щедро увлажнила кровь и блеклая слизь, а несколько клочков фасеточной оболочки шлепнулись на рубашку человека, да так и застыли, прилипнув к грубой ткани.

Затем бледнолицый отсек еще часть больших усов и оба малых усика. Скорпиониха отчаянно замотала головой и сама же раскидала части тела далеко вокруг. Она перевернулась на спину и забилась в последних движениях по песку, как бьется оторванный хвост ящерицы.

Рыжий продолжал отчаянно кричать. Забыв на миг всякую осторожность, он вскочил с песка, подобрался к чудовищу и несколько раз воткнул в него свой длинный нож. В спустившейся темноте он уже почти не различал контуров тела гигантского скорпиона, поэтому бил наугад. К счастью, лезвие ножа, несмотря на крепкую преграду, не согнулось, не хрустнуло и не сломалось.

Бледнолицый работал своим ножом целенаправленнее: он уже примерно понял, где под хитином находятся нервные центры твари, и старался втыкать нож именно туда. Усилия приятелей не пропали даром: бившийся в агонии монстр после ударов ножей в брюхо внезапно замер, а на лица рыжего и бледнолицего обильно хлынули потоки мерзкой кашицы из крови и внутренностей…

– Какая мерзость! – кричал рыжий, когда бледнолицый пытался оттащить приятеля за плечи подальше от агонизировавшего чудовища. – О боги Средних Мест, никогда не ощущал и не видел ничего более отвратительного. Фу, липкая гадость!

Мысли бледнолицего работали более трезво:

– Главное другое. Отмыться теперь где? На запах этой гадости могут сбежаться другие многоногие, и тогда нам несдобровать. Давай хотя бы песком ототремся.

Но было уже поздно, и никакая чистка не помогла бы людям избежать новой, еще более зловещей встречи – на вершинах песчаных холмов возникли мрачные, расплывчатые среди окружавших сумерек, восьмилапые силуэты…

Вечером в медленно остывающих песках шастают не только двуногие, не только искатели сочных вкусных кактусов, не только готовые разрешиться от бремени самки громадных скорпионов и не только эти обитатели песчаных мест. Конечно, редко какая птица долетит хотя бы до середины того пути, который проделали за день рыжий и бледнолицый: раскаленный воздух, поднимающийся от скрипучих песков, изжаривает легкие пернатых в полете. К тому же птицы не находят в пустыне воду. А если им на глаза и попадаются сочные кактусы, то рядом, как правило, случаются и люди, мало способные проявить жалость к несчастной птице, а то и куда более опасные твари.

Четырехлапые животные тоже редкие гости среди песков. Зато в пустынях хватает других вечно голодных и коварных обитателей суши: скорпионов, пауков, многоножек и насекомых, которых редкие обитатели континента называют попросту многоногими или, уважительно, – Большими-С-Клешнями.

Огромные многоногие способны издалека, особенно ночью, чуять запахи и с помощью чувствительных волосков на лапах улавливать тепло или шаги, разносящиеся по песку. Именно эти их способности оказались роковыми в судьбе двоих усталых людей.

Недалеко от ущелья, где разыгралось сражение между людьми и громадной самкой скорпиона, зеленел небольшой оазис, который издавна обходили далеко стороной путники – и одиночки, и идущие по своим делам группами.