— Что это за...

Оказалось, на бумажках кое-что записано: телефонные номера трех продюсеров ведущих телесетей, записка от программы «Найт лайн» с Тедом Коппелем, два приглашения в утренние шоу и еще два — от репортеров «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост».

— Ты теперь знаменитость, Джек, — заметила Рейчел. — Встретился с дьяволом лицом к лицу и сумел выжить. Люди желают знать, что ты чувствовал. Люди желают слушать про дьявола. Как и всегда.

Записки я сунул в задний карман брюк.

— Звонить будешь?

— Нет. Пойдем.

Все же мы заехали в «Уилкокс», чтобы выписаться из номеров и забрать вещи. Дальше Рейчел ехала по бульвару Сансет, направляясь к самому центру. Машину она остановила около «Шато Мармо», оставаясь в салоне, пока я говорил с портье. Сказав клерку, что нужна комната с видом из окна, я добавил: «О цене не беспокойтесь». В результате получил номер с балконом, стоивший больше, чем я заплатил за отели в течение жизни.

Балкон выходил прямо на «ковбоя Мальборо» и на всю остальную яркую рекламу, вывешенную на бульваре. Мне всегда нравилось смотреть на «ковбоя Мальборо». Заказывать отдельный номер Рейчел не решилась.

Вскоре принесли ужин. Мы почти не разговаривали. Напротив, наслаждались молчаливым взаимопониманием, которое обычно достигается за многие годы совместной жизни.

Потом я долго отдыхал в ванной, краем уха слушая новости Си-эн-эн о перестрелке в магазине «Дата имаджинг». В них я не нашел ничего нового. Больше вопросов, чем ответов. Значительную часть программы занял рассказ о Торсоне, о том, как он пожертвовал собой.

Тут я впервые подумал о Рейчел и о том, что она переживает по этому поводу. Все же погиб ее бывший муж. Человек, возможно, и заслуживший презрение, но который был ей близок когда-то.

Выйдя из ванной, я накинул махровый халат из роскошного комплекта, предложенного отелем. Рейчел лежала на постели и, подперев себя подушками, смотрела телевизор.

— Сейчас начнутся местные новости, — сообщила она.

Я переполз по кровати к ней и поцеловал.

— Ты в порядке?

— Да, а что?

— Ну, не знаю. Что бы ни произошло между тобой и Торсоном, мне очень жаль. Ага?

— Мне тоже.

— Я подумал... Короче, ты хочешь заняться любовью?

— Да-а.

Я выключил телевизор и погасил свет. В какой-то момент я почувствовал, что по щекам текут слезы. В тот раз меня обнимали крепче обычного. Любовь получилась с привкусом грусти. Словно встретились два очень одиноких человека, печальных, но согласных помочь друг другу.

Потом она прижалась к моей спине, и я попытался заснуть, но не смог. Демоны того дня не хотели угомониться.

— Джек, — прошептала она, — почему ты плакал?

Помолчав немного, я пытался подобрать нужные слова.

— Не знаю. Тяжело как-то. Пусть все это время я подсознательно желал получить хотя бы шанс, чтобы... В общем, радуйся, что не сделала того, что пришлось сделать мне. Радуйся.

— Гадаю о том, что он сказал перед развязкой. Я ничего не понимаю.

— А что он сказал?

— Что убил Шона, чтобы спасти.

— От чего?

— Чтобы он не стал таким, как он. Этого я не понимаю.

— Возможно, нам не дано понять. Просто прими это как есть. Все кончено.

— Он сказал еще кое-что. В самом конце. Когда закончился штурм. Ты слышала его слова?

— Думаю, да.

— Что это было?

— Он произнес нечто вроде: «Вот как это бывает».