— Хорошее место для ночлега, — одобрил Дориан.

За долгий день мы окончательно выдохлись, и нам было не до разговоров. Пожевали, не разогревая, что оставалось из еды, поделившись с собакой. Впадина в отвесной стене служила надежным и уютным укрытием.

— Где-то в той стороне, — рассказала я, — растет большая старая сосна, она стоит особняком. Этот путь назвали тропой Одинокой сосны.

Они посмотрели, куда я показывала. Ни тот, ни другой не произнес ни слова. Перед нами была дикая, наводящая тоску пустынная земля. Кое-где поблескивала Биг-Сэнди. В тот момент мне опять мучительно захотелось домой.

Мы разожгли костерок, который поместился бы и в ладонях, и сварили кофе. Напившись, оставили кофейник на углях.

— Спите, — распорядилась я. — Я посторожу.

— Вы? — возразил Дориан. — Разумеется, нет. Вы будете спать, а мы с Арчи поделим дежурство.

— Нас трое, — настаивала я. — Будем сторожить по очереди. Собака тоже устала, на нее нельзя положиться.

Они легли спать первыми. Ветер пел в соснах унылую песню. Я подошла напиться к вытекавшему из трещины в камне крошечному ручейку, потом вернулась на место и села спиной к скале, положив винтовку на колени.

Пару раз я клевала носом; потом, чтобы занять голову, предалась мечтам. Пыталась представить, что сейчас делает Регал, как далеко до Тесных гор, где живут Сэкетты.

Должно быть, уже недалеко. Если по прямой. Беда в том, что они не знают, что их родственница попала в беду. Как бы было хорошо, если бы они узнали! Я страшно боялась за себя и за спящих рядом мужчин. Если с ними что случится, никогда себе этого не прощу.

Тут я стала думать, как поступил бы папа или Регал; подумала, а не взять ли мне винтовку и не спуститься ли в лес, подобно индейцу, и отыскать их лагерь. Если хоть одного увижу, им точно придется кого-нибудь хоронить. Несколько дней назад я не могла бы об этом всерьез и подумать, но когда людям, за которых ты в ответе, грозит опасность, все становится по-другому.

Эту часть страны я знала только понаслышке, но часто вечерами, когда братья бывали дома, они рассказывали мне о землях, на которых охотились, и объясняли, где эти земли находятся. Таким путем мы узнавали о большей части окружающего нас мира, но этого было вполне достаточно.

Собака вдруг подняла голову и глухо зарычала.

— Спокойно, псина! — прошептала я. — Спокойно, говорю!

Стволом винтовки я дотянулась до Дориана, надеясь, что он проснется, не наделав шума. Некоторые, бывает, просыпаясь, бормочут, стонут или вскрикивают. Надо отдать ему должное, он проснулся сразу и тихо. Открыл глаза и, проследив взглядом вдоль ствола винтовки, увидел меня. Приложив палец к губам, я указала ему на ощетинившуюся собаку. Дориан протянул руку к Арчи, тот поднялся, доставая револьвер.

Крохотный костер давно погас. Только свет редких звезд достигал нас в ночи. Мы, затаив дыхание, прислушались.

В лесу послышались слабые звуки. Потом шорох внизу, под нашим уступом. Если будем сидеть тихо, наши враги могут и не догадаться, что здесь есть где спрятаться.

Я держала винтовку наготове, но курок не взводила. Этот звук был бы отчетливо слышен в ночи.

Низовой ветер шумел листвой и завывал в соснах.

Во рту пересохло, медленно и гулко билось сердце.

Внизу кто-то продирался сквозь заросли. Мы затаили дыхание, но треск ветвей, к нашему облегчению, затих вдали.

Следовало чем-нибудь заняться, и я принялась приспосабливать к своему саквояжу ремешок, чтобы его легче было нести, надев через плечо.

Прямо позади меня находилась увенчанная соснами и поросшая деревьями остроконечная скала.