А затем начался Зеленоградск, курортный городок у моря.

Лейтенант Петров, возглавлявший этой ночью группу «тревожных» на Курской косе, писал подробный отчет о поиске, когда появился Денисов. Начальник оперативной группы прочел страницы отчета и уточнил подробности. Разговаривая, он изучал лейтенанта. Успех во многом зависел от тех, кто вышел на поиск. И лейтенант, похоже, сделал все, что можно было от него потребовать. Денисову понравился этот невысокий, немногословный, совсем еще юный пограничник. Он был не только решителен, быстр, сообразителен, — это скорее свойства возраста, — но и наблюдателен, вдумчив.

— Поедете со мной, товарищ Петров, — сказал Денисов.

Он сел в свою машину, за ним на такой же поехал лейтенант.

Сразу за Зеленоградском начиналась Курская коса. Места эти Денисов любил. За свою пограничную службу он исколесил всю страну, много было местечек живописных, даже величественных своей безлюдной суровостью.

Однако уникальное творение природы — Курская коса — восхищало его больше всего.

Это был песчаный полуостров, протянувшийся на сто два километра от Зеленоградска до Клайпеды, — первые пятьдесят один километр были в составе Калининградской области, вторая часть принадлежала Литве. Полуостров отделял мелководный, опресненный Неманом, залив от южной Балтики. Был полуостров неширок, всего, триста метров в самой узкой части — около поселка Лесное — и три километра в самой широкой — у городка Ниды. Но густой хвойно-лиственный лес и высокие песчаные дюны, вздымавшиеся в средней части косы, образовывали почти непреодолимый заслон морским волнам.

Лучше всего здесь бывало весной и осенью, во время птичьих перелетов. За миллионы лет существования коса превратилась для пернатых в промежуточную станцию отдыха, едва ли не единственную в Европе. Птицы, летевшие весной из Египта в Норвегию и на север России, а осенью возвращающиеся из Приполярья к истокам Нила, усеивали Курскую косу звенящими, перелетающими с места на место разноцветными облачками. Незатихающий гомон несся над лесом и дюнами…

За поселком Лесным Денисов попросил остановиться и вышел на шоссе. Туман, ослабев, полностью не рассеялся, но было отлично видно — до чего же узка здесь коса. Слева раскрывалось темное море, а справа зеркально поблескивал ясный залив.

Денисов глубоко вдохнул свежий воздух, снял фуражку. Ветра не было, но волосы охватила влажная сырость…

Вернувшись в машину, Денисов приказал ехать на турбазу.

«Мой принцип не нов: ищите женщину!»

Настроение у Слесаренко было скверное. На рассвете приехали люди, осторожно собрали со стола остатки ночного пиршества и нарисовали план — кто где сидел. Затем подробно допросили Слесаренко и заставили расписаться на каждой странице протокола.

Заведующий турбазой пал духом, обилие подписей доконало его: каждая казалась петлей, добровольно набрасываемой себе на шею.

Опасаясь теперь, что подполковник Денисов приехал не к нему, а за ним, Слесаренко отвечал на все вопросы с великой готовностью. Но ничего нового добавить не мог. Чем дальше, тем больше ночное происшествие стиралось в похмельной памяти Сидоренко.

— Пойдемте-ка лучше к Тигунову и владельцу украденной «Победы», — предложил Денисов.

Сварщик Тигунов поднялся навстречу гостям с таким видом, словно давно поджидал их и удивлялся, почему они запаздывают. Он явно гордился, что попал в очевидцы. С подробностями, с той же неторопливостью — сейчас она уже не раздражала лейтенанта Петрова — он описал, кого встретил, о чем говорил с незнакомцами и как они выглядели.

— У вас расхождения со Слесаренко, — заметил Денисов.