Неизвестно, сколько бы еще девушка стояла, смотря вниз, но тут произошли сразу два действия. Входная дверь распахнулась и в прихожую влетел месье Мориньи с ужасно встревоженным видом, а за спиной Клэр послышался громкий вопль:

— О боже мой!

Франсин, всплеснув руками, подлетела к распростертому телу барона и рухнула перед ним на колени.

— О господи! — продолжала причитать она, — боже, нет! Он ведь не умер! Нет, пожалуйста, не надо! Госпожа! Госпожа!

Клэр никак не отреагировала на это. Франсин наклонилась ниже и отшатнулась, заметив след от удара кинжалом.

— Кто это сделал? — прошептала она, — кто посмел это сделать, господи?

Она поднялась на ноги и повернулась к девушке.

— Госпожа… Боже мой, что произошло?

— Господи боже ты мой, он мертв, — прозвучал снизу голос Мориньи.

Он осматривал тело графа в то время, пока Франсин причитала над убитым бароном. Теперь мужчина поднялся на ноги и посмотрел наверх.

— Он сдох? Я рада, — разомкнула губы Клэр и бросила канделябр через перила.

Тот рухнул на пол едва ли не под ноги отшатнувшемуся Мориньи.

— Бертран! — вскричала Франсин.

— Я здесь.

— Ты цел?

— Ко… конечно.

Франсин шагнула к госпоже и обеими руками взяла ее за плечи:

— Объясните же, что произошло, госпожа! Вы меня слышите?

— Он убил моего отца, — сказала Клэр, — он убил папочку и получил по заслугам. О господи, он убил моего папочку!

С этими словами Клэр упала в объятия Франсин и громко зарыдала. Франсин сперва гладила ее по голове с очень расстроенным видом, потом начала всхлипывать и, наконец, заплакала сама.

Мориньи не вмешивался. Он для начала внимательно осмотрел поверженного графа, потом осторожно поднялся по лестнице и присел перед убитым бароном, осмотрел рану, проверил пульс, покачал головой и встал. Ему все было ясно. Мужчина прислонился к перилам и принялся терпеливо дожидаться, пока девушки наплачутся и успокоятся. Ему было жаль как саму Клэр, так и ее отца, но в данной ситуации он уже ничего не мог сделать. Точнее говоря, ничего, чтобы исправить эту ситуацию. Но кое-что сделать он все-таки мог, о чем и думал, пока Клэр и Франсин рыдали в объятиях друг друга.

Первой успокоилась Франсин, что было вполне естественно. Она повела свою госпожу в гостиную, приговаривая при этом ласково-успокаивающие слова, усадила в кресло и сбегала за водой. Клэр взяла стакан в трясущиеся руки и пролив на себя едва ли не половину, все же сумела сделать несколько глотков. После чего взяла у Франсин платок и вытерла мокрое от слез лицо.

— Это ужасно, — сказала Франсин, закусив губу, — господи, это ужасно.

— Не начинай снова, — посоветовал ей Мориньи, — я понимаю, что все это ужасно и мне очень жаль, честное слово. Но сейчас нужно подумать о другом.

— О чем? — тоскливо спросила девушка.

— Франсин, ну подумай сама. У вас в прихожей лежит труп. С этим нужно что-то делать.

— А что здесь можно сделать? Он ведь мертв.

— Совершенно верно, — отозвался Мориньи очень терпеливо, — он мертв окончательно и бесповоротно.

После этих слов он повернулся к Клэр, которая уже не всхлипывала и даже успела привести себя, в порядок. Руки у нее еще слегка дрожали, глаза покраснели, но в целом она была спокойна.

— Мадемуазель де Каванте, — проговорил Мориньи, — примите мои искренние соболезнования. Мне очень жаль, что это случилось и я уважаю ваше горе. В любое другое время я бы не стал обременять вас своим присутствием.